Раздавшийся гром и резко отворившаяся дверь в дом пугает до такой степени, что воин отрывается от губ любимой, и одним лишь движением, которое доведено буквально до автоматизма, обнажает лезвие холодной блестящей стали, наточенной до такой степени, что достаточно притронуться ― на руке проявится след рассечения кожи, а затем проступят алые бусины.
― Влад? ― недоверчиво говорит Аслан, спрятав холодное оружие обратно, в то время как запыхавшийся Влад тянет друга за локоть поодаль от заинтригованной кареглазой девчонки. Они перешёптываются друг с другом беспрерывно, и сменяющиеся эмоции на их лице говорят сами за себя: происходит что-то неладное, и на душу Лале вновь снисходит тот животный ужас, необоснованный, но рефлекторный.
Активная жестикуляция рук парней поистине пугает ― они что-то яростно обсуждают, не замечая и не обращая никакого внимания на юную кареглазую девицу, взор которой несравним ни с одним сокровищем этого мира.
― Хватит шептаться! Что происходит?! ― она возмущенно вскидывает брови, демонстративно сложив руки на груди. Ей не нравится когда от неё что-то скрывают эти двое. Никогда не нравилось. Аслан на ватных ногах подходит к возлюбленной и крепко прижимает к себе, всеми силами стараясь не раздушить её в крепких руках. Барышня также обнимает его тоненькими ручками, которые обвивают его сильное тело, подобно змеям. Носом утыкается в сильную грудь и снова вдыхает этот чудный аромат кожи и ванили, но вдобавок от него пахнет теперь ещё чем-то цитрусовым, но вот что ― понять нереально. Один поцелуй в макушку ― долгий, но такой родной, разгоняющий все женские страхи прочь, ведь за этим мужчиной она будет как за каменной стеной, но чувствовалась в нём нотка той боли, которую нельзя было прочувствовать сразу. Она будто надежно припрятана, но всё равно просачивается сквозь сияющую любовь и доброту юноши, которую он будто передает молодой хатун.
― Тебе нужно бежать вместе с Владом. ― горечь в грубом голосе, сквозь которую просачивается и ломота изнутри, хрустящая костями так безжалостно и жестко ― слышна сразу. Лале, в попытке вырваться из его цепких объятий и настучать кулачками по грудной клетке, терпит поражение, лишь обреченно сдвинув брови и прижавшись сильнее к возлюбленному. ― Войско Мехмеда наступает и не остановится ни перед чем.
― Давайте сбежим вместе, прошу. Никто не останется здесь! Никто! ― сморгнув обжигающую солёную каплю в уголке глаза, русоволосая с детской надеждой заглядывает в мужские глаза, потемневшие от нахлынувшей тоски и режущего чувства вины, раздирающего в клочья всё живое, что осталось в рыжеволосом парне.
― Нет, ― рычит он, но тут же смягчает тон, ― тебе нужно бежать. Прошу, спасайся. ― нежно взяв её личико огромными ладонями, воин вновь вглядывается в этот омут, зеркало её души, в котором ещё столько неизведанных местечек, шоколадный отблеск из-за застеливших одной пеленой, слёз, и вовсе принуждает его сердце болезненно сжаться от безысходности. От её всхлипов, которые разносят вибрации по телам, становится только хуже, ведь когда-то пленённый парень чувствует разрывающую изнутри боль, которую должна перенести милая Лале.