Я отвела взгляд. Я не делала ничего плохого. Это были они. Даже если бы мы объяснили им ситуацию, я знала, что это ничего бы не изменило. По крайней мере, не для Дина. Дилан бы посочувствовал, но другие братья следовали тому, что говорил Дин. И, по мнению Дина, это было обычным делом. Смягчающие обстоятельства беглецов не были нашей головной болью. Вот что он всегда говорил. И был прав. У каждого беглеца было оправдание, причина, по которой он пропустил суд и бла-бла-бла.
Но это был Джекс, и это было совершенно другое.
— Готовы быть уж-ж-жаленными?
Я прищурилась и подавила смех. Талисман в желтой куртке теперь прыгал по рингу, притворяясь, что жалит людей в толпе. Он улыбнулся мне, его черные глаза-бусинки смотрели на меня почти так же, как только что смотрел Дин, но он не стал ждать ответа. Подпрыгивая, чтобы прижаться задом к моему лицу, он раскачивал бедрами из стороны в сторону, покачивая длинным жалом в такт музыке, ревущей из динамиков.
Люди вокруг меня засмеялись, и, когда увидела, что жало возвращается к моему лицу, я оттолкнула его. Талисман обернулся и фыркнул:
— Тебе не нужно быть такой жестокой, женщина.
— Убирайся от моего лица, пчела-переросток.
Он проворчал, мотая из стороны в сторону большой головой:
— В тебе нет рождественского веселья, не так ли? — Затем он рассмеялся, отскочил от меня и поднял свои руки в черном костюме. Приняв позу, от которой его бицепсы увеличились, он поднес кулаки к голове и выпятил пах. — Ты знаешь, у кого есть рождественское настроение? — Он снова толкнул в меня пахом, затем повернулся к толпе и вскинул вверх руки. — Вы знаете, у кого есть рождественское настроение?
Толпа заорала в ответ:
— У Зеленого пиджака!
Я закатила глаза. Противник Джекса называл себя Зеленым пиджаком, и, поскольку сейчас было Рождество, ему нравилось расхаживать в костюме эльфа. Вся его фишка заключалась в том, что он жалил, как Зеленый пиджак, хотя его талисманом была желтая куртка. В этом не было никакого смысла, но, когда появился Зеленый пиджак, это никого не волновало. Он был ростом примерно метр девяносто и весил почти сто пятнадцать килограммов.
Джекс был намного стройнее. Его преимуществом была скорость, и когда я снова огляделась, поняла, что нам она понадобится. По периметру появились еще трое моих братьев. И если они показались, это означало, что неподалеку были их друзья, расставленные по всему бару. Это нехорошо. Еще они любили оставлять четверых снаружи, на всякий случай. Они обычно окружали место, и я знала, что они не откажутся от этого, не с одним из своих, помогающих беглецу.
— Пусть бог подарит счастье вашим пе-е-енисам! — Снаружи вошла группа поющих. Двое в конце бара смеялись, покачиваясь, и остальная часть бара повернулась к ним. Я закрыла глаза. У меня снова заболела голова. Я знала, к чему это приведет. Со следующей строкой песни к пению присоединилась остальная часть бара: — Пусть кто-нибудь… — певцы повысили голоса. — …подрочит вам!
— О боже, — пробормотала я себе под нос. Эта песня может никогда не закончиться.
По бару прокатился взрыв смеха, и певцы продолжили петь.
— Не забудьте потереть и насладиться. И делать это каждое утро.
— Где твой парень?
Я напряглась. Прямо передо мной стоял Дилан. Глядя мимо него, я увидела, что Хейли все еще стоит возле украшенной презервативами пальмы. Она приподняла брови и одними губами произнесла: «Извини».
Вот вам и помощь в его отвлечении.
Да пофиг. Я могу с ним справиться. Убедившись, что лицо ничего не выражает, я спросила:
— Кого ты имеешь в виду?
Брат фыркнул, качая головой.
— Да ладно, теперь ты прикидываешься дурочкой?
Я махнула рукой вокруг.
— Я просто сижу здесь. Наслаждаюсь шоу.
— Счастье познайте! — Толпа теперь почти кричала гимн, и они совсем не помогали моей головной боли. Дилан не ответил, но его плечи были расслабленными. Когда он все еще не ответил и не пошевелился, у меня возникло ужасное чувство, что он планирует обосноваться прямо рядом со мной.
Этого не было в плане. Мне нужно, чтобы он ушел.
— Чего ты хочешь, Дилан?
— Подрочить и познать счастье!