Я засыпаю и просыпаюсь с болью, но это не так страшно,
как проснуться и уснуть с ненавистью к себе.
Утро. Глаза раскрывались тяжело, до боли тяжело. Импульсы ручейками разносились по телу, оно совершенно не хотело подчиняться мне и моим мыслям, затуманенным оковам сна. Он так крепко вцепился мягкими пальцами в мою кожу, утягивая в волшебные объятия, что я совсем не противилась этому убаюкивающему эффекту, не желая подниматься с постели. Теперь навязчивым было ощущение, что за мной кто-то наблюдает. С трудом я поднялась и огляделась, но так никого и не заметила. Чувство не покидало меня, засев в голове ядовитым осадком. Возможно, мне стоило подняться и пройтись по комнате в поисках причины моего пробуждения, но апатия приковала меня к постели. Послышался шорох.
— Тебе так мешают волосы, Лале…
Незнакомый голос раздался рядом с моим ухом, но, казалось, что это происходило прямо в моей голове, где-то в её центре. Он был не похож ни на женский, ни на мужской. Что-то среднее, незнакомое мне. По спине пробежала предательская дрожь, ужас тяжелой цепью сковал мои конечности, а сердце пропиталось леденящим чувством страха.
«Кто это?!»
— Зачем тебе то, что ему нравится…? Зачем ты оставляешь предмет его обожания на своём теле…?
Голос и впрямь лился из моей головы и не распространялся далее, но он обволакивал моё тело так, что звук раздавался отовсюду одновременно. И это вводило меня в заблуждение. Уверенность в том, что я всё ещё одна в этом месте не покидала меня, но голос, который продолжал свой монолог, заставлял меня трястись от незнания. Я не знала кто это и что это. И я точно не могла смириться с тем, что мой невидимый собеседник мог так спокойно отдавать мне приказы, который почему-то хотелось послушаться, смотря на привычную непокорность.
— Срежь их… Срежь их…
Словно под гипнозом, я стала искать любой предмет, который смог бы мне помочь. Я обрыскала все тумбочки, все тайники, искала любой острый осколок, но всё тщетно. Я стала колотить двери. Перед лицом вырос высокий стражник, чьё статное крепкое тело напоминало холодный камень. Он махнул головой, безмолвно задавая мне вопрос. Он, как и все здесь, относились ко мне высокомерно, с кричащим отвращением. Но сейчас я должна была исполнить приказ, не взирая на то, что смотрят на меня свысока.
— Чего тебе, хатун?
Неуклюжими медлительными жестами я стала показывать ему короткие ситуации, которые он должен был понять. Обязан был.
Показываю пальцем на себя, а затем на свой рот. Перекрещиваю руки. Он должен понять, что я не могу говорить.
— Язык проглотила, хатун? Что нужно?
Я активно закивала головой и демонстративно открыла рот, показывая всё ещё незажившую плоть, что тут же начала извиваться от глотка холодного воздуха и пристального испуганного взора мутно-серых глаз. На уголках глаз выступили слёзы, но я всё ещё не сдавалась.
— Тебе позвать кого-то? — Машу головой в отрицательном жесте, — Принести чего-то? Есть хочешь?
Соглашаюсь.
— Ты как с таким-то ужасом во рту есть собралась?
Пожимаю плечами и показываю движение, похоже на то, когда человек ест ложкой, далее — режу воздух невидимым ножом. Он кивает и закрывает дверь перед моим лицом, я облегчённо выдыхаю. Сползаю по стене рядом, прислонившись к ней так, словно пыталась исчезнуть в ней, пройти сквозь неё и начать бродить по незнакомому мне дому в поисках ножа или ножниц.