Бажена бросила прощальный взгляд на понравившийся головной убор и шагнула следом за мамой.
В "Шляпном царстве" их встретили яркие краски, цветы, перья, ленты и вежливая девушка в просто голубом платье. Бажена с завистью оглядела скромный наряд торговки.
— Добро пожаловать! Что предпочитаете?
— Мне…
— Ей для начала вон то украшение к причёске. Да, с перьями.
Бажена посмотрела на яркое разноцветье почти полуметровой высоты с ужасом.
— Мама, оно не подойдёт под платье.
— Подойдёт. Под то золотое, что мы тебе заказывали на прошлый праздник. Ты же его так и не надела, так что оно совершенно новое. Выйдешь в нем куда-нибудь.
Бажена обернулась, пытаясь найти поддержку в отце, но тот ещё на входе увидел какого-то знакомого и теперь увлеченно обсуждал с ними погодные проблемы и породы лошадей. Бажена глубоко вздохнула.
— Мама, оно не подойдёт и к жёлтому платью.
Мать пропустила ее замечание мимо ушей, не соизволив отвлечься от разговора с торговкой.
— …Да, и ту. И вот эту сеточку с розами. Только есть у вас цветы поярче?
Девушка в голубом отошла к прилавку, стала перебирать цветные вещицы. Береслава крутила в руках несколько украшений для волос.
— Мама…
— Примерь.
Бажену развернули к зеркалу, приложили к ее голове заколку с перьями. Вышло жалкое зрелище. Как и всегда. Девушка вспомнила прошлый бал, на котором соседская молодежь посмеивалась над ее нарядом. Же́на в тот день по случайности уловила краем уха несколько пренебрежительных фраз в свой адрес. Но дело было даже не в том, что над ней смеялись, а в том, что с ней почти не разговаривали. И редко приглашали на танцы. Часто она почти весь бал просиживала рядом со старыми матронами, развлекая их беседой, ведь больше нигде ей места не находилось. Приемы и балы Бажена ненавидела столь же сильно, как слово "мода".
— Мне не нравится.
— Вздор! — фыркнула обиженная ее робким возражением мать. — Ты просто ничего не понимаешь. Подобная прическа была на прошлом приеме у вены Фарт, а она, между прочим, приехала из столицы. Знает толк в модных веяниях.
— Это был маскарад.
— Да, но с восторгом обсуждали не столько ее платье, сколько прическу!
— У нее волосы, словно гиленский шелк. И ее украшения подходили к наряду.
Береслава посмотрела на дочь недовольно.
— Вот дал Отец несносную девчонку! Неужели обязательно перечить матери? Подумай, в какое неловкое положение ты меня ставишь! Же́на неужели тебе настолько противны собственные родители, что ты не можешь ни один совет принять спокойно? Почему я должна тебе все время что-то доказывать, словно я обвиняемая на суде? Это невыносимо!
Мама схватилась за сердце и отвернулась, нервно перебирая в руках разноцветные украшения. Бажена зябко передернула плечами. Ей часто казалось, что она хоть и стоит в толпе людей, однако отделена от них невидимой, но непреодолимой преградой. Ее не видят, не слышат, до нее никто не может дотянуться, и она тоже не может никого коснуться. Бажена представляла это ясно: вот она протягивает руку, делает шаг, пытаясь пройти сквозь стену к людям, но прозрачный купол двигается вместе с ней. Нет выхода или лазейки. Совсем. Можно биться о неровную поверхность, разбивая ладони и локти в кровь — все равно никто не услышит. Никогда. И даже немногих, протянувших к ней руки, остановивших на ней взгляд, незримым течением уносит прочь. И она опять остаётся одна. Мать с отцом и те — по другую сторону стены.
— Мама…
Матушка посмотрела на Бажену в ожидании. У девушки внутри все задрожало. Шаг вперёд.
Услышь меня…
— Мам, может, лучше тот зелёный?
— Мое слово уже ничего не значит для этой глупой девчонки!
И отбросив на прилавок взятые для примерки украшения, вена Хлад промокнула глаза платочком и быстрым шагом отошла к отцу, присоединяясь к его разговору с одним из дальних соседей. Бажена осталась одна.
— Уважаемая, вот, вы просили с ярко-алыми цветами.
Торговка протянула ей украшение, показавшееся Бажене сгустком крови. Она взяла сеточку, развернула: на золотых нитях то там, то тут застыли кровавыми каплями маленькие розочки, сшитые из атласных лент.