Впрочем, управляемые сны мне тоже раньше не снились. Эта мысль заставила меня задуматься, и только поэтому я пропустила осторожное приближение беловолосого бесстыдника.
На плечи опустились руки, мягко сжав.
— Алина, что не так?
Он еще спрашивает?!
Гневно сузив глаза, резко обернулась, собираясь высказать наглецу все, что о нем думаю. Однако когда я обернулась, за спиной был не мужчина. Но лучше бы был именно он!
— Мамочки! — громко взвизгнула, попятившись.
Передо мной, на о-очень близком, опасном расстоянии, оказалась морда огромной полосатой кошки. Взирающей на меня с громаднейшим таким, искренним сюрреалистичным недоумением. Мляха муха! Кроме шуток, котяра, ― вроде бы их ирбисами называют, ― озадаченно таращился на меня льдисто-голубыми подозрительно знакомыми глазищами. Словно это я вдруг стала кошатиной, а оно человеком.
С вопросительной интонацией мявкнув, зверь, мягко ступая лапами по снегу, двинулся ко мне. В другой ситуации я бы, наверное, умилилась, да и вообще, сон же, но в тот момент кроме испуга и паники я не ощущала ничего. Сама не до конца понимая свою реакцию, сжалась и поступила так, как поступала часто, проснувшись от плохого сна, боясь засыпать, чтобы он не приснился вновь, истерично выкрикнула:
— Я не хочу здесь быть! Пожалуйста, другой сон!
8.1.
Почти весь полет Алина проспала практически нормально. Только один раз ее показатели заметно ухудшились.
Леонардо, на протяжении нескольких часов цепко отслеживающий по карте показатели, встревожился резким скачком нейронных импульсов, сигнализирующим о повышенном выбросе эмоции страха. Девочка заметалась, бессвязно-жалобно залопотав, но мужчина смог разобрать. Она просила защиты. Не желала быть там, где была.
У Лео на миг сжалось сердце.
Мужские пальцы замерли на пульсирующей красным точке. Галаскан стремительно выдавал решения ликвидации проблемы. Наиболее благоприятный, естественно: замещение эндорфинами.
Тихо выругавшись, он с тяжелым вздохом отложил гаджет, склонился к предначертанной, зашептал на девичье ухо разные нежности, поглаживая кончиками пальцев шею, плечо, животик, старательно обходя интимные зоны. Иначе мог не сдержаться, залезть туда, куда не приглашали. Это было мучительно. Мучительно сладко.
Когда девочка, к его счастью, начала потихоньку успокаиваться и вскоре затихла, Леонардо сдавленно вздохнул. В штанах было тесно, напряженный орган, жаждущий разрядки, доставлял неприятные ощущения. До хруста сжав зубы, оборотень прикрыл глаза, приводя мысли в порядок.
Спустя несколько минут, полностью взяв под контроль тело и эмоции, он вновь взглянул на экран, удовлетворенно кивая. Несмотря на хрупкое тело и измотанную психику, его пара была сильна.
Критическая точка была успешно пройдена. Согласно данным адаптационный процесс придет к завершению уже этим вечером, что для человеческого организма и вовсе является немыслимым чудом.
Если бы Фрост не был на более чем сто процентов уверен: Алина чистокровный человек, он бы усомнился, решив, что она, как и Елена, имеет оборотнические корни. Но благодаря своей сути[1] он знал наверняка: увы, но Алина та, кто она есть. Человек.
Однако, несмотря на это, он довольно улыбнулся, обласкав гордым взглядом нежное, умиротворенное лицо, привычно убрал со лба легкую испарину.
Его пара – боец.
Остальной полет прошел спокойно. Фросту даже удалось немного поспать, прежде чем его разбудили, сообщив о подготовке к посадке, и уже через полчаса они приземлились в специальной зоне на территории поместья.
Первыми выбрались братья Флайм, затем Лиам, а после уже сам Фрост с девушкой на руках. Их ждала машина с водителем от поместья, поскольку сам дом в целях безопасности располагался в нескольких километрах.
— Добро пожаловать в Рис-Аудаунерис, господин, — вежливо поприветствовал его водитель, чуть приподнимая фуражку. — Господа.