Опустившись на колени перед Маринетт, Адриан лукаво поглядел на неё, прежде чем взялся за осуществление своего коварного плана.
— Расслабься и наслаждайся.
Сначала он целовал только кожу её молочных бёдер, подбираясь всё ближе и ближе к заветному месту. Наконец, он уткнулся носом в тонкую ткань чёрных трусиков и подцепил резинку зубами, с тихим шлепком отпуская её, заставив Маринетт охнуть от неожиданности и ещё сильнее вцепиться в край стола, ожидая.
— Ад-дриан?
Ладонями он гладил нежную кожу ног, а зубами решительно потянул вниз один край резинки. Коснувшись губами кожи над лобком, Адриан перешёл к другому бедру, зацепил другой край нижнего белья и решительно потянул вниз. Подрагивающими пальцами Маринетт скользнула в блондинистые вихры возлюбленного, чуть сжимая пряди. Возбуждение накатывало волнами, концентрируясь внизу живота, заставляя замирать от ожидания и нетерпеливо ёрзать.
— Моя Леди, — прошептал Адриан и, воспользовавшись секундной заминкой, стянул с подруги трусики.
Маринетт ахнула, когда поток воздуха коснулся интимных мест, и сочно выдохнула, когда к половым губкам прикоснулись горячие губы Адриана. Сначала — почти неощутимо, невесомо, словно это был поцелуй бабочки. Но потом он скользнул языком по розовой плоти, с каждым новым скольжением, новым движением увеличивая нажим.
Издав тихий стон, Маринетт сжала волосы Адриана и развела ноги чуть дальше, давая больше доступа к себе. Его горячие губы, его язык непрерывно скользили по самым чувствительным местам, вызывая дрожь в коленках и заставляя стоны срываться с её уст всё чаще.
Ладони Адриана почти невесомо скользнули по бёдрам, оглаживая их, переходя на поясницу и ягодицы. В совокупности с дразнящими движениями его языка это производило ошеломляющий эффект, и Маринетт просто плавилась от его прикосновений, возбуждаясь сильнее.
Она громко всхлипнула от ощущений, задыхаясь, когда его язык скользнул внутрь, раздвигая горячую плоть. Не осознавая, что делает, Маринетт прижимала голову Адриана ближе к себе.
— К-котёнок, — застонала она, не сдержавшись, когда его губы сомкнулись на налитом кровью клиторе, а проворные пальцы заменили язык, мягко, но настойчиво поглаживающие её изнутри.
Адриан видел, что Маринетт была совсем близко к краю, чувствовал её жар и всё увеличивающуюся влагу, и изо всех сил старался подвести её к пропасти, хотя самому было ужасно тяжело сдерживаться; плотная ткань джинсов натянулась, заставляя его самого негромко стонать.
Близко, она была почти близко. Мужские пальцы вошли чуть глубже, задевая чувствительную точку; губы сжались плотнее, сильнее обхватывая клитор.
— Адриан! — его имя сорвалось с губ Маринетт протяжным стоном, и почти одновременно с этим он ощутил, как сжались её стеночки, и сам еле слышно застонал; наслаждение охватило всё её тело, заставляя слегка подрагивать в его руках.
На чуть ватных ногах Адриан поднялся и прижался поцелуем к шее Маринетт, словно успокаивая, давая ей прийти в себя после оргазма.
— Как тебе рождественский поцелуй? — хрипло поинтересовался он.
— Ошеломительно, — выдохнула она, поднимая к нему голову и встречая его губы.