Мне нравится в тебе всё. Даже твой противный, колючий характер, который со временем, конечно же, сгладился и стал мягче. Но частенько проскальзывают в нашем общении колючие нотки, когда ты недовольно называешь меня «Оданго» и ругаешь за плохую оценку по контрольному тесту. Но я знаю, что это потому, что ты тоже любишь меня и хочешь, чтобы мне было хорошо. Но я не ас в делах науки, прости меня, Мамо-чан… В нашей паре эта роль отведена тебе, а я же — обычная девушка, которая просто очень сильно хочет быть твоей женой и старательно учит лишь новые рецепты. Прости.
Иногда мне кажется, что это сон. Что я скоро проснусь и не увижу тебя, вновь останусь одна в этой ужасающей темноте, где неподалёку ревёт блистающая звёздными семенами тишина, а на троне передо мной восседает Галаксия… Усиленно мотаю головой. Нет, нет, нет! Хватит с нас сражений! Мы уже достаточно натерпелись, дайте нам просто пожить спокойно: для себя и для друг друга.
Мы многое пережили. И многое нам предстоит. Но сейчас, глядя на тебя, на твоё умиротворённое лицо, я хочу лишь одного: просто жить. Не важно где и как, главное — рядом с тобой. Чтобы моя рука всё также спокойно лежала в твоей, чтобы мы могли положиться друг на друга и знать, что наше будущее — оно общее для нас. Что мы не разбежимся, как в море корабли, а останемся вместе. Навсегда, как и хотели когда-то давно. Как и хотим сейчас.
Задумавшись, я не замечаю, что ты проснулся, и теперь ласково смотришь на меня снизу вверх.
— Усако, — негромко зовёшь меня, и я придвигаюсь ближе, прижимаясь сильнее к тебе.
— Ммм?
— Иди-ка сюда, — ты обнимаешь меня, крепко-крепко, что у меня захватывает дух.
Я кладу голову тебе на грудь и ощущаю, как ты медленно поглаживаешь мою спину, и это рождает искры удовольствия во всё теле.
— Мамо-чан?
— Ммм?
Я поднимаю на тебя голову и широко улыбаюсь. Подаюсь вперёд, невесомо целуя такие любимые губы.
— А я люблю тебя…
========== На память ==========
— И надолго ты уезжаешь в Америку? — негромко спросила Усаги, не поднимая на Мамору глаз.
— Сначала на год, — также тихо отозвался он. — А потом… как пойдёт, — слегка улыбнулся ей Мамору.
Усаги кивнула, все ещё не осмеливаясь посмотреть на него.
— Понятненько, — кивнула она, чувствуя, как где-то в глубине души что-то неприятно ёкнуло и заныло.
Не хотелось почему-то отпускать его в какую-то далёкую непонятную страну, о которой Усаги только слышала, но никогда не была в ней. Да и не особо её туда тянуло — в родной Японии и сердце радуется, и думы думаются. И что этот противный мальчишка нашёл в Штатах, что так рвался туда?
Они медленно шли по улицам Токио: так вышло, что в «Короне» случилась небольшая проблемка, из-за которой Мотоки пришлось её закрыть до вечера, а потому Мамору и Усаги пришлось покинуть заведение. Почему-то расходиться не хотелось, хоть и разговаривали они на повышенных тонах. Что-то не давало Усаги уйти, гордо задрав нос, и вскоре она поняла, почему. Мамору внезапно, но тихо сообщил, что улетает, и это острой болью застряло в сердце Усаги, от чего солёные слёзы неприятно щипали глаза.
— Наверное, ты давно мечтал об этом — и вот, мечта твоя осуществилась, — проговорила Усаги, натянуто улыбнувшись, но украдкой вытерла влагу со щёк.
Они остановились на большом мосту. За спиной гудели машины, а внизу мерно дрожала тёмно-синяя вода. Мамору облокотился о перила, а Усаги дрожащими пальцами вцепилась в холод металла, стараясь не навернуться на трясущихся на ногах и не упасть.
— Знаешь, на самом деле нет, — наконец ответил Мамору.
Прищурившись, он глядел куда-то вперёд, и ветер нещадно трепал его тёмные волосы. Сглотнув комок в горле, Усаги удивлённо на него посмотрела.
— Нет? Почему?
— Ну, моя основная мечта заключается в другом. Настоящее счастье — не в количестве высших образований или денег, по крайней мере, для меня, Оданго, — он перёвел взор на Усаги, и она отчего-то смутилась. — Я полечу, потому что мне это интересно. Но вовсе не из-за того, что с детства мечтал там учиться, нет.