Протянув руку, Ник берет приготовленную для его бесчувственной-скотины-отца тарелку с завтраком и двигает к себе, после чего начинает молча и сосредоточенно жевать.
Со злостью впечатываю телефон в деревянную поверхность стола и, перегнувшись через него, вырываю тарелку у Баркова из-под носа, рявкнув:
— Это мое!
Светлые брови иронично ползут вверх.
Выхватив из держателя в центре стола вилку, начинаю запихивать в себя ненавистный бекон, запивая его своим остывшим кофе. Утираю скатившуюся по подбородку каплю, глядя в удивленные глаза напротив.
Пусть они не думают, что Ольга Морозова старалась для них!
Если бы мама знала, что ее «пасынок» явится к завтраку, приготовила бы что-то и для него тоже… он завтракал с нами от силы раз пять. На кой черт явился сегодня?
Откинувшись на стуле, Никита забрасывает за голову руки и вытягивает под столом свои длинные ноги. Они задевают мои, в то время как Барков с интересом наблюдая за тем, как я давлюсь тостами и омлетом. Продолжая все также иронично гнуть свои брови и кривить губы, будто в курсе, как тяжело мне дается этот спектакль.
Откуда он может это знать? Он же ни о ком, кроме себя любимого, не думает, и уж конечно ему плевать на то, что я ем на завтрак, обед и ужин.
Кажется, им обоим плевать на нас!
— Никита, хочешь чего-нибудь? — слышу удивленный мамин голос.
Она явно не ожидала, что я стану претендовать на эту треклятую тарелку.
— Я могу приготовить… — добавляет поспешно.
— Спасибо большое, — будто бы искренне говорит он, неожиданно морщась и просовывая руку в кингурячий карман своей толстовки. — Обойдусь.
С этим он встает и, к моему шоку, достает из кармана Черныша.
Удивленно расширяю глаза.
Он такой крошечный, что в этом кармане их поместилось бы трое.
— Мяв… — еле слышно.
Роняю вилку, подставляя ладони, в которые Барков буквально стряхивает моего кота со своей ладони, ровно поясняя:
— Он сидел под котлом в подвале и орал, как резаный.
— Я… — быстро пережевываю и глотаю омлет, изумленно глядя на Черныша в своих ладонях.
Я оставила его в комнате на втором! И закрыла дверь. Как он мог попасть в подвал?! Дом старый, может… может он пролез в какую-нибудь щель? Я же закрыла дверь?!
Я должна это сказать. Родить и выдавить. Должна.
Жую губу, зло глядя в лицо нашего «спасителя».
— Тужься, Оленёнок, — советует он, с интересом наблюдая за внутренней борьбой, которую я даже не пытаюсь на своем лице маскировать.
Как он меня назвал?!
— Спасибо, — выдавливаю с подозрением, прижимая к груди тепленький комочек.
Не удостоив меня ответом, Барков наклоняется и подхватывает с пола хоккейную сумку, на ходу говоря отцу:
— Я в машине.
Смотрю ему вслед, чувствуя, что меня просто разрывает.
Невозможный.
Бесячий.
Самоуверенный.
Придурок.
Глава 6
— Такие ноги иметь противозаконно, — прислонившись плечом к перегородке моей примерочной, проговаривает Анька.
— В смысле, ими только детей пугать? — уточняю я, рассматривая свои бесконечные конечности.
— Не прикидывайся дурочкой, — закатывает она глаза.
Кусая губу, смотрю на себя в большое зеркало.
Да, я лукавлю. Кажется, выглядит отлично. Серое платье-свитер до середины бедра, черный капрон, черные вязаные чулки чуть выше колена и мои любимые военные ботинки. Сюда очень подошел набор цепей с разными кулонами, который предложил продавец-консультант и моя новая бордовая помада.
У меня свидание с самым настойчивым типом в радиусе пятидесяти километров.
«Подъеду через пятнадцать минут», — читаю на дисплее своего телефона и засовываю его назад в карман шубы.