Здесь и нашла его Роуз, прижимающегося к холодной каменной стене, абсолютно и бесповоротно сломленного.
Сперва Бен испугался, увидев, что его застали в столь тяжёлый момент. Он думал, что она посмеется над ним. Что расскажет каждому и испортит его репутацию, хотя Бен и сам хорошо поработал над тем, чтобы испортить ее. До тех пор, пока Роуз не присела с ним рядом, он был готов сорваться, наорать на нее. И затем, к его превеликому удивлению, она тоже начала плакать.
Так продолжалось пару недель. Возможно, даже месяц. А когда решили, что уже по горло насытились плачем, нашли себе новое занятие.
Иногда они просто читали, ели или играли в игры. Обычно Роуз заставляла его слушать свою девчачью музыку «Ярмарки Лилит», которую он, притворяясь, ненавидел. Но в основном они просто сидели и болтали. И делились с друг другом всем. Он уже и не думал, что сможет кому-то открыться в такой же мере, как это выходило с Роуз. И он думал, что, возможно, она считала так же.
Бен даже знал, что ей нравились девушки, и, кажется, об этом не были осведомлены ее друзья. Особенно Джанна, в которую Роуз была по уши влюблена.
У них не было абсолютно ничего общего — ну, кроме мёртвых членов семьи и колоссальной упёртости — но она, возможно, стала ему самым родным человеком.
И сейчас Роуз стала лучшей подругой человека, который всей душой его ненавидел.
— Я же сказал, все в порядке, — пробормотал он, отворачивая от нее голову.
Лишь бы она не смотрела на него своим всезнающим взглядом. Бен закрыл глаз отросшими волосами, надеясь хоть немного спрятать синяк.
— Я же вижу, что нет. Она должна была сто раз подумать, прежде чем бросить мяч в твою сторону. Клянусь, такое ощущение, будто она сделала это намеренно.
Бен прикусил губу и уткнулся взглядом в ступени.
— Может, так и есть.
— Она, типа, реально тебя не переваривает. Я просто не понимаю этого.
— Знаю.
— Почему?
Бен сперва был немного шокирован, узнав, что Рей еще не прожужжала Роуз все уши о той самой ночи. Она ведь определенно могла, и тогда над ними бы в считанные минуты начала смеяться вся школа. Шок прошёл, и он устало вздохнул, неохотно отвечая:
— Кое-что… случилось. С нами. Раньше.
Его с головой поглотило смущение, и он даже не смог рассказать о той ситуации Роуз. Во многих случаях он никогда не стеснялся обнажать перед ней душу, но, если расскажет об этом… просто умрёт со стыда.
— Она в Первом Ордене, типа, всего ничего. Знаю, что ты порой можешь вести себя как самый настоящий говнюк, но чего такого ты уже успел натворить?
— Это случилось еще до школы. Мы встретились два года назад.
От удивления глаза Роуз приобрели форму блюдец.
— Она об этом ничего не говорила.
Бен неопределённо замычал.
— И?
— Что, и?
— И что случилось между вами двумя?
Бен вздохнул, раздумывая, какой же дать ответ, чтоб удовлетворил ее любопытство, не вникая при этом в подробности.
— Я выставил себя полным дураком. И я… ранил ее. После этого мы больше не разговаривали. У нее есть полное право, чтобы ненавидеть меня.
— Больше ты не расскажешь, верно?
— Ага.
— Ладно. Я не буду давить, вижу, что тебя очень смущает эта тема, — ответила она и поднялась со ступеней.
— Спа…
Но Роуз не дала ему договорить, вскинув палец.
— Но не думай, что я это так оставлю, Бенджамин Соло. Ах, забыла сказать. Сегодня мы играем в шахматы и слушаем Бьорк.