Качая девочку в руках, я села на край кровати, возле которой стояла тумбочка с лампой. На лице девочки забегали лучики домашнего солнца, и когда свет попадал на ее глаза, они горели ледяным огнем.
- Скоро ты увидишь своего папу, я обещаю тебе это. – Сказала я уверенным тоном.
Девочка широко улыбнулась, как будто понимала все, о чем говорит ее мама. Я тоже не удержалась от улыбки, смотря на свою маленькую дочь.
Мы так и сидели на краю кровати, пока я вспоминала как все началось и что я сделала ради нее. Воспоминания проскальзывали как стрелы, и ударяли прямиком в грудь. Осколки стекла, которые так терзали душу, за то что я предала его, за то что чуть не убила.
- Все это ради тебя, - прошептала я и поцеловала малышку в лобик – Ради тебя.
Малышка закрыла свои серые глаза и заснула, тихим мирным сном младенца на руках матери, в самом безопасном месте на земле. Я воспользовалась своей силой чтобы укутать своего ребенка миром, девочка приняла помощь солнца и ее пухлые губки тронула еле заметная улыбка. Она часть меня так же как я часть нее, но в ней есть и он. Последнее порой до ужаса пугало меня, порой я просыпалась от кошмаров и видела его тени возле ее кроватки. Тяжело дыша, мне каждый раз приходилось напоминать себе, что это не он, это она. И эти тени никогда не смогут навредить ей или мне, они были ее личной охраной, к которой мне нужно было привыкнуть.
***
Прошло почти три месяца, а воспоминания о родах все еще отчетливо всплывали в памяти. На улице бушевала метель, лучи солнца так и не пробьются через всю эту непогоду. Первое время, в минуты особенно сильных схваток, я держала за руку Марию Ивановну, и сжимала ее с такой силой, что хрустели суставы, я хотела чтобы Александр был рядом со мной, чтобы он видел как родится его ребенок. Я мечтала оказаться в Малом Дворце, который когда-то ненавидела. Все это было лучше для меня, чем быть одной с Марией Ивановной в глухой чаще, внутри маленького деревянного домика, когда на улице свирепствует метель.
Мария Ивановна больше не могла просто держать меня за руки и тогда она взяла два длинных полотенца, перекинула через изножье кровати, связала концы узлом и вложила узел мне в руки. И я вцепилась в него, как утопающий в спасательный круг; я то изо всей силы тянула за полотенца, то отпускала их, то словно бы пыталась разорвать их в клочья. И кричала, как затравленный, попавший в капкан зверек, – час за часом, час за часом. Иногда я выпускала из полотенца из рук, бессильно терла ладонь о ладонь и поднимала на Марию Ивановну огромные, расширенные мукой глаза.
- Потерпи дочка, уже скоро, еще чуть-чуть – нежно нашёптывала Мария Ивановна.
- Я боюсь! Я боюсь! – быстро говорила я. – Не могу, я больше не могу. Но когда схватки ослаблялись меня отпускало и порой я даже была способна смеяться.
- Вот так моя хорошая, молодец, совсем скоро. – говорила Мария Ивановна, а за этими словами сыпался новый поток боли.
Я боялась, боялась что что-то пойдет не так, боялась что ребенок не выживет, но наверно самое страшное был, тот факт, что если Александр захочет связаться я бы не смогла ему противостоять, я бы с радостью впустила его сюда, чтобы просто ощущать его присутствие. Я молилась, чтобы в его уму не возникло такой идеи, молилась чтобы он спокойно спал в своих покоях и не думал обо мне. Иначе все это было бы напрасно.
Промежутки между приступами болей делались все короче, а самые приступы — дольше. Да и тогда, когда боль утихала, пассивное ожидание следующей схватки было пыткой. Все, что я до этого перетерпела, было пустяками по сравнению с теперешними муками.
- Святые, - прохрипела я, когда пришел момент тужится, синие губы закушены и в следах от крови, из глаз, словно вдруг выцветших на солнце, лились обильные слезы этого невыносимого страдания матери, все тело ломалось и разделялось надвое. Теперь я знаю, что чувствуют люди при разрезе, но я все еще жива.
- Ааа, черт. – свирепо огрызалась она – Никогда не буду этого больше делать. – еле дыша говорила повторяла я, Марии Ивановне.
- Не делай поспешных выводов, дочка. А ну, давай еще разок. - с улыбкой отвечала она. – Вот так, молодец умничка. Головка уже показалась.