Что это значит? Откуда он знает? На что намекает?
Нет, ерунда… ничего такого он не может знать. Совпадение. Жутковатое, но обычное совпадение.
Розалин заставила своё лицо окаменеть. Что бы он там не бормотал, она не понимает. И слушать не желает.
— Простите. — Выдохнул он. — Сам не понимаю, что говорю.
В коридоре тем временем раздались шаги и голоса.
Вдруг господин Браббер отвёл глаза, резво сполз по диванной обивке и упал на четвереньки на ковёр. Всего за несколько мгновений перекатился на спину и оказался под диванчиком, на котором только что лежал. Диванчик был не слишком длинный, поэтому господину Брабберу пришлось подобрать под себя ноги, чтобы они не торчали наружу. Зато чехол дивана закрывал ножки до самого пола, и прекрасно скрыл под собой человека.
Описать удивление, которое в этот момент охватило Розалин, крайне сложно. Она так растерялась, что не знала, как поступить дальше. Потребовать объяснений? Или проверить, не видно ли господина Браббера под диваном?
Розалин стояла посреди читальни, открыв рот и неизвестно, сколько бы это продлилось, если бы дверь вдруг не распахнулась и в комнату не ворвался бы господин Старозельцев на пару с лекарем — мужчиной лет сорока в форменном камзоле с изображением лечебного знака — жёлтой пузатой склянки на рукаве.
— Зачем же вы встали? — Воскликнул господин Старозельцев, чуть не сбив с ног лекаря и даже этого не заметив. Тот посмотрел на Романа убийственным взглядом, который не очень-то приятно видеть у представителя столь милосердной профессии. Но Розалин его понимала, ей и самой от этой чрезмерной заботы одни неприятности.
— Я в полном порядке, о чём не раз сказала вам до того, как вы отправились за помощью. — Напомнила Розалин, чтобы лекарь не думал, будто это она притворялась умирающей в попытке обратить на себя внимание господина Старозельцева, что, наверняка случалось не единожды.
Лекарь снова взглянул на Романа убийственно, но взгляд снова не подействовал.
— Присядьте, вас осмотрят. Лучше лишний раз зря вызвать медика, чем рисковать здоровьем. Ну же!
Розалин не удержалась, посмотрела на диван, под которым прятался господин Браббер. Ситуация была одновременно смешная и нелепая, но её нужно было как-то решать. Розалин выбрала самый простой способ — прошла и села. Если позволить лекарю себя осмотреть, всё быстро закончится и они разойдутся. И господин Браббер тоже сможет отправиться к себе в комнаты и отдохнуть.
Так и вышло. Лекарь быстро осмотрел Розалин, потрогал руки и лоб, приложил к её груди (конечно же, поверх блузки) артефакт, и сообщил, что она совершенно здорова. И собрался уходить. Розалин, пытаясь быстрее освободить пути отхода для господина Браббера, попросила господина Старозельцева себя проводить, но тот как-то занервничал и перепоручил её лекарю. А сам остался.
Большего Розалин сделать не могла, поэтому просто ушла. Но поведение господина Старозельцева определённо было странным. Он словно не случайно проходил по коридору, когда нашёл Розалин. И остался в читальне, почти невежливо отказавшись проводить девушку, не случайно. И вёл себя крайне нервно, на себя совсем не похоже.
Возможно, он что-то искал?
Господина Браббера?
Конечно, информации было слишком мало, но Розалин думала, что не ошибается. Случайности бывают, но реже, чем закономерности. Эти двое как-то связаны, и хорошо бы узнать, как именно.
Лекарь был молчалив, но очень добр, и провёл Розалин до кабинета госпожи Лисецкой, которая — о чудо! — оказалась на месте и наконец-то заключила с Розалин официальный контракт. Одну копию контракта, на красивой гербовой бумаге, оставила себе, вторую, попроще, отдала Розалин.
— Всё, милая моя, теперь вы никуда от нас не денетесь! — Радостно сообщила госпожа Лисецкая. И так рьяно сверкнула своими острыми зубами, что Розалин даже вздрогнула. Звучало прямо как предупреждение.
Всё же она поблагодарила и отправилась на работу. Где сразу же получила выговор за опоздание. Розалин выслушала его, согласно кивая, мол, да, виновата, каюсь, и отправилась в кабинет. Бумажные завалы она давно разобрала, но появилась текучка, которой приходилось заниматься ежедневно. В основном претензии и жалобы из-за недоставленных вовремя финелек. Розалин взялась за стандартные письма с извинениями и убеждениями, что всё уже отправлено. Писала, почти не глядя, а сама думала.
Думала, думала…