Помню, как радовался, когда открылся дар. Отец стал учить тому немногому, что знал сам. Я так хотел стать опорой отца, мужчиной для семьи. Хотел чтоб мать смотрела на меня с благодарностью. Чтоб, наконец, заметила меня!
Мой дар был огромным по меркам послевоенного времени. Таких осталось мало. Следовало зарегистрировать дар, иначе донесут соседи, еще и золотых получат. Надо было придумать, как уговорить или подкупить комиссию, чтоб занизить уровень. Я очень хотел остаться дома среди родных.
Семья долго думала и приняла решение. Меня продали, как породистого щенка. За дорого. Составили магический договор, написали все условия и выбросили, словно мусор. Родители получили неприлично много за живой товар и за молчание.
Покупатель сам пришёл в дом, зная о нашем положении. Откуда ему стало известно обо мне, не рассказал. Никто не вышел меня проводить, слишком были заняты подсчетом монет.
Только самая младшая сестрёнка, Ири, трех лет, вышла проститься. Дети теперь взрослели рано. Она подбежала ко мне и обняла крохотными ручками. Мы ели мало, поэтому дети отставали в росте.
Слезы не катились из её глаз. Она смотрела твёрдо и серьёзно.
– Виласти и забеьи меня, блатик. Я досдусь тебя. Виласту сийной и тозе буду лесить.
У Ири было сокровище – синяя бусина, что висела на шее на нитке.
Она отдала мне и сказала:
– Еси не смозес сам пийти, пусь твой длук пьинесеть. Я пойду сь им к тебе.
Я понимал, что у рабов нет личных вещей. Сокровище отберут и выкинут. Отчаянное время диктует отчаянные решения. Мы стояли на кухне. Я быстро сделал надрез на левой руке чуть ниже сгиба локтя с внутренней стороны. Вдавил бусину и зарастил порез магией.
– Ири, я буду стараться. Теперь никто не заберёт напоминание о тебе.
Мы крепко обнялись. Время было ужинать, стол уже был накрыт. Торопливо забрал свою тарелку со скудной едой, развернулся к Ири и протянул со словами:
– Ешь быстро.
– А ти?
– Меня покормят, иначе резерв будет пустой.
Малышка торопливо запихивала еду руками в рот. Проглотив куски, не разжевывая, вылизала тарелку и облизала каждый палец. Моя порция была больше, чем ей обычно давали. Животик, никогда не получавший столько еды, раздулся, и было немного не хорошо. Я снял магией плохие ощущения, а старые, не по размеру одежды от сестёр, надёжно скрыли выпирающий секрет.
– Ири, я буду скучать. Будь обычной, не выделяйся. Чтоб тебя рано не выдали замуж. Ты должна быть некрасивой и бесполезной. Иначе, могу не найти тебя.
– Холосо, – уверенно кивнула малышка.
Родной дом враз сделался чужим. Я старался не показывать сестрёнке страх перед будущим. Тем более, теперь есть цель – вернуться за Ири. Мы вышли в гостиную. Через некоторое время спустился Вигмар.
– За мной, – бросил он на ходу сказал, направляясь к выходу.
Я долго привыкал. Свобода не забывается за день, месяц, год. Обещание забрать Ири тускнело и меркло, отдаляясь наказаниями, сырым подвалом и свистом плети, оставляющей кровавые росчерки на спине.
Проходило время, я почти смирился, что Ири проживёт жизнь без меня. Сейчас мне тринадцать. Его жизнь оборвалась в семь. Теперь я просто существую.
Больше всех на новом месте помогала Роззи. Сначала она тоже была госпожа, Вигмару приходилось мириться. Затем все изменилось в худшую сторону. Роззи тоже все потеряла. Хозяин сделал ее прислугой. Никто не мог помочь. Роззи поначалу не сдавалась, даже тайком лечила слуг, варила зелья со мной. Но с каждым годом жажда жизни покидала ее глаза.