Я оказался быстрее и перегородил ему дорогу.
- Я не уйду, пока не получу ответы, - воскликнул я. Я был почти разъярен, но теперь ощутил и волны гнева, исходившие от старика.
- И что ты будешь делать с этими ответами? - прогремел его голос. - Ничего! Я дал вам ответы и даже больше. - Он постучал по колесу инвалидной коляски. – Ну, и что с того? Что я должен тебе рассказать? Что мы были могущественными и смиренными, что мы были всегда и тебе нужно всего лишь почитать саги, сказки, библию, мифы, чтобы понять? Почитай истории про Геркулеса, болван, почитай про короля Линкаиоса, обладавшего навыками рыси. Почитай про Академию Рысеподобных, к которой принадлежал, в том числе, и Галлилео. Прочитай все о могущественных священниках-осирисах и африканском народе Дагомеев, которые называли себя "Дети Леопарда", потому что их предки были смесью человека с леопардом. А потом оглянись вокруг в этом городе и ты увидишь одно: Мы уже давно не стражи, мы в упадке. Жалкие остатки вымирающего вида, где-то на границе между человеком и кошкой, бесполезные и глупые, не достойные, чтобы выжить. Растерзаете ли вы друга друга или вас кто-то убьет, придерживаетесь вы кодекса или нет, мне уже давно все равно. Я уже много лет назад отрекся от вас. - При взгляде на мое растерянное лицо, на его лице появилась злобная, выжидательная улыбка. После чего он добавил: - Ах да, что касается твоего первоначального вопроса: Морис или не Морис? У меня для тебя есть превосходная цитата мастера Бунюэля: "Нужно только начать терять память, пусть даже частично, чтобы понять, что память - это вся наша жизнь. Жизнь без памяти была бы не жизнь. Наша память - это наша опора, наша основа, наши действия, наши чувства. Без памяти мы ничто." - Он слегка наклонился ко мне. - Что в переводе означает: может, ты сам убил Барбару Виллер? Ты можешь это знать? Нет, потому что без памяти ты никто. Бесполезное Ничто.
Ярость возникла как рефлекс, так быстро, что измененное сознание стало для меня шоком. Я сунул сжатые кулаки под мышки и изо всех сил сдерживал себя, но не помогло. Красный цвет "отключился", меня окутал запах смазки инвалидного кресла, просиженной кожи сиденья и похожей на пергамент старческой кожи, на все это наложились такие ощущения как "хищник", "опасность", "угроза", металл". И: "оружейное масло".
Щелчок громом отозвался в моих ушах. Я смотрел прямо в дуло револьвера со взведенным курком.
- Что и требовалось доказать, - с триумфом, сказал Рубио. - И ты еще думаешь, что можешь отказаться от своего дара, как избалованный ребенок от кусочка торта во время праздника по случаю первого причастия? Поздно, парень. Посмотри в зеркало, там ты увидишь доказательство обратного. А теперь уйди с дороги и больше никогда не приближайся ко мне!
Неожиданность вернула меня в нормальное состояние человека, который хотел спасти свою шкуру. «Он этого не сделает», - подумал я. – «Он меня не застрелит».
- Я бы не стал пробовать, - пробурчал Рубио. - Мне терять нечего. В крайнем случае, я скажу, что это было твое оружие, которым ты мне угрожал.
Я уже представлял себе заголовки: "Пенсионер застрелил молодого гангстера, пытаясь защитить себя". Наверное, за это из него еще и героя сделают.
Он смотрел на меня с каким-то странным восхищением и этим своим размытым взглядом. Его взгляд скользнул по моим рукам и остановился рядом со мной, как будто он смотрел на что-то другое. Секунду мы молча мерялись силами, после чего я отошел в сторону и уступил ему дорогу. Лучше так, чем ждать, пока снова нахлынет ярость.
Рубио опустил оружие, как мне показалось, даже с облегчением. У него опустились плечи, и он вдруг стал просто уставшим, пожилым человеком. Рубио проехал мимо, повернулся ко мне спиной, с трудом буксируя инвалидную коляску по наклонному въезду.
- Сказать тебе кое-что, Джил? - пробормотал он, не оглядываясь. - Все меняется. Наша жизнь стоит на острие ножа. Здесь стало опасно. Переезжай, найди себе другой город, пока не поздно.
- Я уже это сделал, поэтому и очутился здесь, - резко ответил я. - И больше убегать не собираюсь.
Он лишь устало отмахнулся.
- Ни одна территория не может быть твоей навеки. Закон джунглей.
После этих слов дверь за ним закрылась.
Я остался стоять, уставившись на белую металлическую стену. "Ничто", эхом отзывались в моей памяти слова Рубио. Услышать их от него было не настолько ужасно; страшнее было то, что я точно также чувствовал и думал. Кем я был без памяти? Как будто не хватало частички меня. Все, что у меня было, это мои записи. И - знания Рубио.
Недолго думая, я вытащил записи из куртки - кодекс со всеми моими вопросами, несколько набросков и предположений - и затолкал все это в почтовый ящик. Жизнь на острие ножа. Стражи. Геркулес - дети леопарда - умирающее предназначение? Ну, по крайней мере начало положено. Вытащив оставшийся самый большой лист бумаги, я написал огромными буквами: «ТЫ ОТ МЕНЯ НЕ ОТДЕЛАЕШЬСЯ, СТАРИК!»