Северус раздражённо закатил глаза. “Мерлин, как она повелась на этого недоумка?”
Сириус, ухмыляясь, протянул Снейпу ладонь, и они оба трансгрессировали.
***
Эмилия Алэйна Лефевер
1960-1978
Холодный серый камень. Ни цветов, ни фотографии. Могилу окружала некрашеная железная изгородь, уже подкосившаяся от времени. Гранит порос лишайником, над памятником склонилась вековая ель.
Девушка ощутила дуновение ветра, по коже пробежали мурашки, под ноги ей посыпались сухие хвойные иголки.
“Мама.”
Ребекка её, разумеется, не помнила. Не могла помнить. Ни одной её фотографии Северус не хранил, Бекки много раз искала что-то связанное с матерью, но поиски оказались тщётными. Она не обнаружила ни писем, ни колдографий, ни альбомов. Ничего. Девушка всего несколько раз решилась спросить о ней у Северуса, боясь потревожить его старые раны. Ей всегда казалось, что отец не вспоминает об Эмилии намеренно, чтобы не причинять себе боль.
Снейп так и не рассказал Ребекке, где похоронена Эмилия, уверял, что сам этого не знает и никогда не был на её могиле. Конечно, немного постаравшись, её удалось отыскать это место. Мисс Лефевер покоилась на небольшом кладбище Сен-Венсан в парижском квартале Монмартр. Бекки приходила к этой могиле всего дважды. Первый раз, когда ей только удалось узнать, где это место находится. Девушка специально выпросила у Северуса поездку домой, к бабушке и дедушке, а ночью перевернула весь семейный архив. Найти хоть что-нибудь, касающееся Эмилии, оказалось совсем не просто, её родители словно хотели уничтожить всё, что о ней напоминало. И выглядело это так, будто её вовсе никогда не существовало. Единственное, что Ребекка нашла в старой кладовой — договор о захоронении. Девушка отправилась на кладбище уже на следующий день, несколько часов проведя среди сотен могил, пытаясь отыскать нужную.
Второй раз она пришла сюда, узнав о смерти Седрика Диггори, желая побыть наедине с собой, подумать о жизни. Они с Седриком не были очень близки, их общение зачастую ограничивалось приветствием, но, тем не менее, Ребекка всегда могла прийти к нему, поболтать или попросить о чём-то. Он был человеком, с которым она виделась каждым днём, и было совсем непросто осознать, что прошёл тот день, когда она видела его в последний раз.
Девушка провела рукой по надгробной надписи на шершавой плите.
— Мама, я скучаю, — с её губ сорвался шёпот.
Она достала палочку, и уже через мгновение на сером граните красовался лавандовый букет, перевязанный чёрной лентой.
Ребекке почему-то казалось, что эти цветы могли нравиться Эмилии. “Как бы я хотела посмотреть на неё. Хотя бы на фотографии.”
— Какой ты была? — с грустью произнесла она.
— Не похожей на тебя, — произнёс за её спиной низкий, словно бархатный голос.
Девушка вздрогнула, но оборачиваться не стала, Северус бесшумно подошёл к ней и попытался приобнять. Ребекка раздражённо оттолкнула его, не желая начинать разговор.
— Надо поговорить, — осторожно сказал он.
Бекки молчала. Ей никогда не нравилось, когда кто-то врывался в её личное пространство, ей было необходимо хоть иногда оставаться наедине со своими мыслями, наедине с собой. И сейчас она была готова снова трансгрессировать отсюда куда угодно, лишь бы никто её не нашёл, никто не трогал. В голове всё ещё звучало отцовское “никогда”.
— Прости.
Снейпу нечасто приходилось говорить подобные слова, но он чётко понимал, что выбора сейчас нет, в его глазах читалась печаль и какая-то гнетущая безысходность. Ребекка недоумевающе посмотрела него, будто не веря в услышанное. Отец никогда прежде не просил прощение первым, это была исключительно её обязанность.
Нервно сглотнув, она приобняла его за плечи, тихо сказав:
— Как ты меня нашёл?
— Не знаю, — так же тихо ответил он, а девушка прижалась к нему сильнее, будто пытаясь спрятаться.
Наконец отпрянув, Ребекка вдруг вспомнила:
— Где Сириус?
Голос её был очень беспокойным.
— Остался у ворот, — не скрывая неприязни, ответил Снейп.
— Я понимаю, он тебе не нравится, — она сделала осторожную паузу, — но, скажу ещё раз, я просто хочу, чтобы ты уважал моё решение.
Северус устало прикрыл глаза, притягивая дочь к себе.
— Ты не знаешь, как тяжело это принять, Ребекка, — серьёзно сказал он, — самое важное для меня — твоё счастье, понимаешь?
— Я счастлива, — она взглянула в его бездонные чёрные глаза. — С ним.
Так и не решив, чем следует ответить на такое заявление, он устало улыбнулся уголком рта и поцеловал Бекки в лоб. “Совсем как в детстве.”
— Расскажешь мне о ней? — она кивнула в сторону памятника.
— Когда-нибудь обязательно, — сдержанно пообещал он. — Идём?