Вкусы короля Эдмунда столь необычны, что даже Нарния не примет их никогда.
— Мне стало скучно на этом чертовом празднике. Знаю, ты не поймешь.
— Не пойму, — согласилась Мэйрин и села, начав расчесывать пальцами мокрые черные волосы, морскими змеями расползающиеся по камням вокруг серебряной чешуи. Она привыкла вскрывать крабьи панцири без ножа, одними лишь острыми ногтями, и гребень ей тоже не нужен. — Люди забавные, с ними трудно заскучать.
— Только не когда они часами говорят о налогах и торговых пошлинах или пытаются сосватать мне с полдюжины девиц раз. Клянусь Львом, если я сегодня еще хоть раз услышу про поставки зерна или чью-нибудь очаровательную дочь, то меня стошнит.
Что, конечно, совсем не по-королевски. Зато честно.
На лице вновь осели соленые брызги, и она засмеялась, наклоняясь вперед и упираясь обеими ладонями в скользкий камень. Обычно это она смотрела на мужчин снизу вверх, поднимаясь из морской глубины на слышимый ею одной зов.
А затем забавно наморщила нос.
— Да ты пьян.
— Может быть.
— Не может. Хочешь утонуть на пьяную голову?
— Не думаю. Это была бы самая неблагородная королевская смерть за всю историю мира. Но говорят, тот, кого поцелует морская сирена, никогда не утонет.
— Сказки, — хмыкнула Мэйрин в ответ, но наклонила еще ниже. Обхватила его руками за шею и не вздрогнула от холодного прикосновения к обнаженной спине. И дышала так прерывисто, что у него было куда больше шансов утонуть в ней, чем в море, каким бы глубоким оно ни оказалось. А затем содрогнулась всем телом и уткнулась лицом ему в плечо, душа короткий обрывистый стон. Хвост будто рассекло лунным светом пополам, и острая чешуя втянулась внутрь, вспарывая обнажившуюся кожу дюжинами серебряных лезвий. На один удар сердца показалось, что все ее ноги покрыты кровоточащими порезами, но те закрылись столь же стремительно, и остались лишь стекающие с бедер и лодыжек капли смешанной с морской водой крови.
И предательский блеск за полуопущенными ресницами. О сиренах с сотворения мира рассказывают сотни страшных сказок, но и тысячу лет спустя никто не знает, какую цену они платят за мужскую любовь.
— Не нужно было.
— Не тебе решать, — фыркнула Мэйрин и соскользнула с камней в воду.
***
Черные волосы лежали повсюду. Это было первое, за что зацепился взгляд, стоило нехотя разлепить склеившиеся от соли ресницы: буйство черных прядей, словно раскинутых морской колдуньей сетей, на смятой подушке, скомканных простынях и обнаженном плече.
— Мэйрин.
Она не вздрогнула, как бывает с человеком, услышавшим сквозь сон свое имя, но уж точно не спала, когда ее волосы соскользнули с шеи и спины. И сонно фыркнула в подушку без тени недовольства.
— У тебя губы ледяные.
— Они всегда такие. Это мое естественное состояние: занудный, угрюмый и насмерть замерзший король, вечно портящий послам их интриги.
О чем она, конечно же, знала лучше всех остальных. И мелодично рассмеялась, переворачиваясь на спину и убирая ему за ухо непослушную прядь волос. Тоже черную, и иногда они спутывались так, что понять, где чья, удавалось лишь по длине.
— Мне так не кажется, — ответила Мэйрин с простотой сирены, которой не было ровным счетом никакого дела до человеческих интриг. И протянула к его лицу руки с острыми ногтями. На фоне белых простыней и его собственных рук с проступившим синими венами ее кожа обретала едва заметный зеленоватый отлив. Но зеленые губы ничем неотличимы от человеческих. Он никогда и не искал отличий.
Если бы еще эта идиллия могла длиться вечно.
— Кхм-кхм, — донеслось от распахнутого окна в колышущихся на морском ветру шторах. По счастью, не в самый ответственный момент. — Мне крайне неловко прерывать Ваше Величество, но Верховный Король ждет вас в своем кабинете.
— Кто бы сомневался, — фыркнул Эдмунд и вновь услышал над ухом мелодичный смех. — Передайте Верховному Королю, что я скоро приду.
— Я подожду, — сказала Мэйрин, нехотя закладывая руки за голову. — Если хочешь.
— Хочу, но тогда тебе придется ждать весь день.
— Я подожду, — повторила она и села на постели, обняв колени в хлопке простыней. Прекрасно знала, что он не высидит и десяти минут даже в обществе старшего брата, зная, что она здесь.