— Какого… Эй, я же не дерево!
Я легонько отталкиваю собачку ногой, и она теряет равновесие. Качается и заваливается на бок, как пьяный моряк, вылизывает себя (опять же, как пьяный моряк), затем вскакивает и тявкает на меня.
Тут подбегает какая-то женщина, бросает на меня злобный взгляд, словно я в чем-то виновата, подбирает эту собачку размером с крысу, подносит прямо к лицу и, драматично воркуя, позволяет той себя облизать, а точней, облизать свои губы.
— Он только что вылизывал свой пенис, — замечаю я.
Да, Реджи, тебе обязательно было нужно произнести это неуместное замечание вслух!
Ожившая Скульптура Мужчины скрывает смешок за покашливанием.
К счастью, женщина, похоже, меня не слышит, так что мое унижение ограничивается посмеивающимся мужчиной. Женщина надменно возвращается к своему столику, засовывает собачку в обратно сумку и ставит ту на пол. Люди частенько втихую проносят сюда своих собак в сумках. Я, конечно, не против создания благоприятной среды для домашних животных, но быть для них туалетом мне как-то не хочется.
Я поворачиваюсь к самому прекрасному мужчине во вселенной и к своему удивлению произношу слова четко, а не как набор бессмысленных невнятных звуков.
— Мне так жаль. — Качаю головой. — Je suis tres…
Он останавливает меня взмахом руки.
— Можно на английском.
О боже! Его голос сладкий, как шоколадный круассан, и глубокий, как Большой каньон. Но знаете, что самое лучшее? Британский акцент. Он мог бы целый день напролет зачитывать шепотом пункты из полиса автострахования, и для меня это было бы раем.
Мужчина говорит что-то еще, но я улавливаю лишь тембр его голоса, а не слова.
— Извините, простите, но я не поняла.
Не волнуйся, Реджи. Держи себя в руках. И не предлагай вместо аперитива себя!
— Если хотите привести все в порядок перед тем, как принять заказ, я подожду.
— О! Точно! Конечно!
Я опускаюсь на корточки и достаю из передника салфетку, собираясь вытереть место, где напрудила собачка, но все уже впиталось в покрытие, а также в мой носок и ботинок.
— Я имел в виду вас, а не пол. — Британская Скульптура Мужчины нежно проводит кончиками пальцев по моей руке, отчего мое сердце делает сальто и ныряет прямиком в пах. — Если вам нужна минутка, я подожду.
Мои соски напрягаются, а внизу живота все невольно сжимается. Я стою перед ним чуть ли не на коленях. Могу юркнуть под стол, и никто ничего не заметит.
— Все нормально. Я в порядке, — сипло отвечаю я, вставая. — В полном.
— Правда? — скептически переспрашивает он.
Где-то в глубинах сознания мелькает мысль, что он, возможно, не хочет, чтобы его обслуживал человек, от которого пахнет мочой, но я уже здесь и могу принять заказ.
— Еще никогда в своей чертовой жизни не была так уверена, — непроизвольно произношу я с фальшивым британским акцентом.
Мужчина слегка склоняет голову набок, уголки его губ приподнимаются, а возле глаз собираются морщинки. Господи, помоги мне, даже его недоумевающий взгляд восхитителен.
— Я не высмеиваю ваш акцент. Такой великолепный. Ваш акцент, в смысле. И вы тоже. — Я машу руками как ненормальная. — Прекрасны, как ваш голос. Просто… как только я слышу британский акцент, то мысленно тут же сама становлюсь англичанкой, а потом такое вот вылетает из моего рта. Прошу прощения. Вы кого-нибудь ждете или будете обедать один?
На тысячу процентов уверена, что мое лицо сейчас по цвету не отличается от помидора.
Надеюсь, остальные посетители не обратили внимания на мой словесный понос.
— Да, я кое-кого жду. — Он откидывается на спинку стула, и в его голубых глазах загораются искорки веселья.
Зуб даю, рядом с ним женщины частенько теряют дар речи. Серьезно, быть таким привлекательным должно быть запрещено законом. Как рядом с ним кто-то вообще может работать?