Другие женщины спрашивали, где я себя вижу через пять лет.
Реджи едва удосужилась спросить разрешения сесть мне на лицо.
Ее искренняя, мятежная жилка взывает во мне к чему-то первобытному, плотскому.
Проделав банальный, утомительный путь мальчика из высшего общества — через частные школы к Оксфордскому университету, после которого последовало быстрое знакомство с волками с Уолл-Стрит и оплачиваемая интернатура в крупнейшей бухгалтерской фирме Лондона, — я с юных лет понял одно: никогда не жди ничего неожиданного.
Двадцать четыре часа назад я полагал, что в ближайшие несколько лет найду себе милую, скромную, правильную жену, которая носит платья не выше колена.
Что у нас с нею будет двое или трое детей.
Что возможно мы заведем выдрессированную собачонку модной породы, но только если попросят дети.
Что эти самые дети пойдут по нашим стопам, и ничего экстраординарного и неожиданного никогда не случится.
А потом появилась Реджи и перевернула мой мир.
Я не знаю, хочет ли Реджи детей.
Или вообще выходить замуж.
Еще я подозреваю, что она любит кошек, а не собак.
Она никогда не даст мне расслабиться.
Она будет привязывать меня к мебели, объезжать мое лицо, задавать каверзные вопросы по истории, пока мы слушаем «The Cure».
И… я хочу всего этого.
Или, как минимум, не не хочу.
Реджи шевелится в моих объятьях, и я тяжело сглатываю, когда до меня вдруг доходит.
Предсказательница была не такой уж и чокнутой.
Черт.
Глава 5
Реджи
Меня будит приятное покалывание. Всюду. Между ног и даже в кончиках пальцев. Застонав, я несколько раз моргаю в мягком утреннем свете. Хочу опустить руки из неудобной позиции над головой… но не могу.
Замечаю сразу несколько вещей одновременно. Во-первых, я не могу пошевелить руками, потому что они галстуком привязаны к спинке кровати… что объясняет покалывание в пальцах. А покалывание между ног — это результат умелого языка Горация и агрессивного куннилингуса, которым он сейчас занят.
— Что ты делаешь? — выдыхаю я, шире раздвигая колени.
Он укладывает руку на мои бедра, прижимая их крепче к матрасу, и, на мгновение оторвавшись от меня, издает полурычание-полустон:
— Ем на завтрак тебя.
— Это я уже поняла, — шепчу, задыхаясь. — Почему я привязана к кровати?
Отвечая на сей раз, он не перестает трахать меня языком, поэтому что бы он ни сказал, это было неразборчиво произнесено прямо в мое счастливое естество.
Я прекращаю бороться с галстуком, откидываюсь назад и принимаюсь наслаждаться статусом первого блюда дня. Вот только каждый раз подводя меня к грани оргазма, Го замедляется, не давая мне взлететь в небеса.
— Просто позволь мне кончить, — умоляю я.
— Скажи «да», — бормочет он, терзая мой клитор.
Я не представляю, зачем ему это надо, но соглашаюсь, потому что оргазм уже очень близко, и я хочу достичь его.
— Да? — Слово звучит, скорей, как вопрос, но оно — тот ответ, которого он ожидает.
Он триумфально рычит, а я закатываю глаза, и они остаются в таком положении, потому что он просто невозможно приятно засасывает мой клитор, и я кончаю, выкрикнув его имя. Так громко, что меня слышат, наверное, все в радиусе десяти километров.
Не успеваю я отойти от оргазма, как Гораций устраивается между моих трепещущих бедер и вторгается внутрь.
Удерживая свой вес на одной руке, он усмехается, глядя на меня сверху вниз.
— Ты.
Толчок.
— Ответила.
Еще толчок.
— Да.
И еще.
— Ты велел сказать «да», как будто я начну задавать вопросы за пару секунд до оргазма. — Я обвиваю ноги вокруг его талии.