Чтобы стать добрым, мне не хватало лишь, чтобы кто-то полюбил меня.
Гастон Леру "Призрак Оперы"
Темно-лиловый блеск атласа мягко отражался от бронзово-медовой кожи женщины, свечи добавляли легкого мерцания потным телам. Ароматические палочки и свежие розы создавали неповторимый душистый коктейль, к которому хотелось прикоснуться кожей, впитать в себя.
— Это было не как всегда, — выдохнула женщина и упала на атласный шелк. — Ты был таким нежным.
— Это все постельное белье. Шелк высочайшего качества.
Она улыбнулась и приспустила тонкую ткань одеяла, оголяя искусственную, но красивую и аккуратную грудь. Сначала голое тело, потом просьбы. Первый закон получения подарков. А ее тело больше не хотело знать синтетику и нищих мужчин. Довольно с нее. Бедностью пресыщаешься быстро, а богатством не можешь насытиться никогда.
— Помнишь те золотые часы, которые я тебе показывала?
Мужчина зажег сигару и отпустил мысли в вольное плавание. Помнил ли он часы? Нет, конечно. Эти фифы вечно что-то ему показывают с намеком купить. Еще он будет запоминать лица, имена, их желания. Много чести.
— Ага.
Ему было совсем не до ее побрякушек… Алекс вгрызался агрессивным взглядом в натяжной расписанный узорами потолок, а зубы то и дело смыкались на сигаре, желая ее прокусить.
— Детка, напомни мне, пожалуйста, кто был в этой постели вчера?
— Ты и сам знаешь.
— Нет, я хочу, чтобы ты сказала мне это, — прорычал он.
Казалось, от следующих произнесенных ею слов он получит еще один оргазм. И да, он был болен. Ненормален. Безумен ко всем чертям! Но именно это безумие стало его костылями, его инвалидной коляской. Это помутнение рассудка поставило его на ноги.
— Скажи!
От его рычания и пульсирующих нездоровой злобой зрачков по ее коже проскакали мурашки, цепляя своими когтями волоски. Ей не хотелось произносить это вслух. Когда делаешь грязные делишки и молчишь, кажется, что все пристойно. Мы кажемся себе ангелами лишь до тех пор, пока окружающие нам подыгрывают.
— Твой отец, — заикаясь, ответила девушка. — В этой постели был твой отец.
— Это лучшие слова, которые я слышал в своей жизни.
Темная энергия трансформировалась в черную и клубилась, вилась, вздымалась в его крови. Алекс впился в губы своей спутницы звериным поцелуем. В такие моменты он боялся сам себя.
— Ты… ты знаешь, что этот дом тоже он мне купил?
— Марьянка, Марьянка, мне плевать. Он и тебя купил. Все мы вас покупаем! Только не все отдаются задорого, — еще пуще расхохотался он. — Всего-то дом и золотые часы. — Махнул рукой и встал с кровати.
Мужчина начал одеваться. Стало неинтересно. Ему нужно было услышать слова про отца. И вот оно логическое завершение секса.