«Деревенские штормы отличаются от городских. Я был в нескольких, когда был моложе. У меня есть штормовой погреб, если он нам понадобится. Я убедился в этом до того, как мы переехали».
Мне приходится бороться с улыбкой. Как я могу найти чрезмерную опеку моих братьев такой раздражающей, но Андерсона сексуальным и милым?
«Ужин почти готов».
Я снова переключаю свое внимание на приготовление пищи, и когда она заканчивается, я достаю наши тарелки, и мы садимся есть. Все кажется таким естественным, когда мы легко разговариваем за ужином. Он съедает каждый кусочек и даже просит еще. Он рассказывает мне о том, как рос на ферме, а затем о том, как он увлекся программированием. Мы разговариваем и смеемся остаток ночи. Мы оба купаем Шарлотту и укладываем ее спать, а затем оказываемся на диване вместе и смотрим телевизор. Я не осознаю, насколько я устала, пока не смогла больше держать глаза открытыми.
Я просыпаюсь, когда чувствую, как он поднимает меня.
— Я беру тебя, Робин. Ты заснула».
Андерсон несет меня по дому, и мне так приятно быть в его объятиях. Должно быть, в какой-то момент я кивнула, не осознавая этого, и я думаю, что на самом деле сделала это, положив голову ему на плечо. Я заметила, что мы все ближе и ближе наклонились на диване, как магниты притягивали нас друг к другу.
— Я буду спать на диване, — бормочу я, так как моя кровать еще не здесь.
«Я никогда не позволю тебе этого сделать. Я буду спать там, пока твои вещи не доберутся сюда», — говорит он, укладывая меня в свою кровать.
«Я не могу взять твою кровать», — отвечаю я, даже когда прижимаюсь к ее мягкости.
— Все в порядке. Он смахивает волосы с моего лица, и я знаю, что не выиграю этот спор. Он слишком джентльмен.
«Кровать большая. Мы можем поделиться этим». Я протягиваю руку и натягиваю одеяло на другую сторону кровати. Андерсон на мгновение напрягается. — На самом деле, в этом нет ничего страшного, — настаиваю я.
Он не маленький человек, и я не могу представить, чтобы он удобно спал на диване.
— Хорошо. Он кивает, прежде чем выключить лампу и погрузить комнату в темноту.
Именно тогда я слышу, как дождь сильно бьет по окнам. Я переворачиваюсь на спину, когда он забирается в постель рядом со мной. Мои глаза снова тяжелеют, и я позволяю им закрыться. Я хотела бы перевернуться и прижаться к нему поближе, но вместо этого я поворачиваюсь на бок и отворачиваюсь от него. Мне нужно бороться с искушением прижаться к нему, когда дождь стучит сильнее, а шторм с каждым мгновением становится все сильнее. Надеюсь, это не разбудит Шарлотту. Андерсон сказал, что он близок к тому, чтобы заставить ее спать всю ночь, и я бы не хотела, чтобы шторм сбил ее с ритма.
У меня немного болит в груди, когда я думаю о том, чтобы пропустить этапы Шарлотты, такие как сон всю ночь. Она не моя, но она другая. У меня никогда не было таких мыслей ни с кем из других детей, о которых я заботилась.
Я сижу в постели, когда громкий грохот сотрясает дом. Мы с Андерсоном в мгновение ока вскакиваем с кровати и бежим в комнату Шарлотты. Когда мы входим, я зажигаю свет, когда Андерсон бросается к кроватке. Я несколько раз щелкаю выключателем, но свет не загорается.
«Электричество отключилось», — шепчу я, когда ударяет молния и на долю секунды заливает комнату светом. Именно тогда мы видим, что Шарлотта все еще крепко спит. — Наверное, она крепко спит. Я улыбаюсь ей.
«С тобой все в порядке?» — спрашивает он. Единственный настоящий свет в комнате исходит от ночника, который, как я предполагаю, работает от батареек.
— Со мной все в порядке. Я киваю и смотрю на него. Его взгляд устремляется к моему рту, и раздается еще один громкий раскат грома, нарушающий момент.
«Я должен пойти и убедиться, что снаружи все в порядке. Я почти уверен, что раньше этот шум был ударом дерева по дому».
— Да, я тоже так думаю. Я надеюсь, что он не большой.
«Ты иди на кухню и достань из-под раковины штормовой комплект. У него есть радио и другие вещи, которые нам понадобятся».