— Что будем смотреть? — спрашиваю я, хотя мне точно будет не до фильма.
— Мне без разницы.
— Звучит не очень заинтересованно.
Он закатывает глаза.
— Все, что ты хочешь. Я даю тебе свободу выбора. Готово, — он ставит передо мной поднос полный едой.
— Выглядит аппетитно. Если не получится с хоккеем, можешь пойти в повара, — наклоняюсь к подносу и вдыхаю вкуснейший аромат имбиря и соуса.
— Что значит "если"? — нахмурив брови, спрашивает Антон. Поднимаю руки вверх в знак примирения.
— Без если. Просто можешь быть хорошим поваром.
— Ладно, пошли, — усмехается он.
Мы идем в гостиную и устраиваемся со всей едой на диване перед телевизором. Я листаю каналы и нахожу какую-то комедию, но смотрю его лишь вполглаза. Моим основным объектом наблюдения является Антон. Я смотрю, как он ест, как пьет и сколько пьет. Когда все посуды пустеют, я с облегчением откидываюсь на подушку. Остается только ждать.
Фильм заканчивается и я, собрав всю грязную посуду, иду обратно на кухню.
— Да ладно, оставь, потом уберем, — Антон тянет ко мне руку, но не успевает схватить.
— Нет, я помою, — отвечаю я, потому что нужно избавиться от всех следов на посуде.
Он тоже приходит на кухню и, лениво опершись о столешницу, наблюдает за мной. Его зрачки расширены, на губах играет тень улыбки. Он подает мне посуду и каждый раз будто невзначай дотрагивается до меня.
— Что ты делаешь? — с улыбкой спрашиваю я, приподнимая брови.
— Ничего, — он улыбается и подходит ближе, — ничего, — целует в шею и трется носом в затылок.
— Ты как кот, который давно не видел своего хозяина.
Антон мурчит, отчего я начинаю хихикать.
— Я так странно себя чувствую…
— Хорошо или плохо? — я, наконец, заканчиваю с уборкой и поворачиваюсь к нему.
— Очень хорошо.
— Тогда это из-за меня.
Он усмехается, затем наклоняется к моему лицу и целует щеку, касаясь языком кожи.
— Мне тоже хорошо с тобой. Очень хорошо.
— Правда? — он хмыкает, глупо улыбается, и я понимаю, что можно приступить к делу.
— Правда, — целую его губы и делаю это медленно, чтобы прочувствовать каждое движение. Сначала он послушно повинуется, но потом ему начинает этого не хватать, потому что он становится более настойчивым.
Антон усаживает меня на стол рядом с раковиной, разводит бедра в стороны и прижимается ко мне.
— Я так соскучился, — его мягкие губы целуют мой подбородок и спускаются вниз.
— Мы не виделись всего три дня.
— Не всего три, а целых три, — он кусает шею и посасывает кожу. Мои руки ложатся на его плечи. Кончиками пальцев я чувствую, как сильно бьется его сердце.
— Скажи честно, у тебя кто-то был за эти дни?
Антон хмурится.
— Конечно нет.
По его взгляду понимаю, что он не лжет.