Его лицо уткнулось мне в шею, он все еще смеялся.
Какое-то время он продолжал смеяться. Я неподвижно сидела у него на коленях.
Затем он повернул голову, его губы приблизились к моему уху, и он пробормотал:
— Я знал, что с тобой будет не скучно.
— Я не пытаюсь тебя веселить, — заявила я стене позади него с полной правдивостью.
Он нежно потянул меня за волосы, откинув мою голову назад, поднял свою, глядя мне в лицо.
— Я знаю. Вот почему ты такая смешная.
Я уставилась на него. Он ухмыльнулся.
Ему шла улыбка или должна сказать, очень шла улыбка, поэтому я вздохнула.
— Мы можем с этим покончить, пожалуйста?
Его глаза прошлись по моему лицу и волосам.
— Это все для меня?
— Что?
Его рука спереди, указала на мою голову. Рука, я могла бы добавить, была такой же привлекательной, как и он сам, с длинными заостренными пальцами и сильными венами, действительно, это было несправедливо.
— Что? — повторила я, все еще не понимая, о чем он говорит.
— Ты намного красивее выглядишь без всего этого барахла.
Я проигнорировала, что он назвал меня красивой. Он же не собирался быть властным уродом, на одной встрече заявляя, что он мой хозяин, а затем очаровывая, назвав красивой.
— Или ты пытаешься соблазнить меня? — спросил он.
— Ты имеешь в виду прическу и макияж?
— Да.
Это меня по-настоящему смутило, настолько, что я не сдержалась с ответом.
— Это сделала твоя леди.
— Моя леди?
— Эдвина. Она пришла раньше и проделала все это со мной. Я думала, это было частью сделки.
— Эдвина, — пробормотал он, улыбка тронула уголки его губ, — слишком много добрых намерений, но недостаточно здравого смысла.
— Прости?
Его глаза сфокусировались на моих.
— Лия, Эдвина — твоя экономка. Она не горничная моей леди. Делай что хочешь со своими волосами и лицом. — Он сделал паузу, затем произнес: — Я бы сказал, делай то, что я хочу с твоими волосами и лицом, больше ничего.
Я сразу решила, что Эдвина будет делать мне прическу и макияж каждый раз, когда он будет приходить.
Должно быть, он прочитал мои мысли, потому что расхохотался. И хохотал он, снова заключив меня в объятия, притянув к груди и уткнувшись лицом мне в шею, так что его смех, вызывал нежелательное (но приятное) покалывание на моей коже.
— Я так рада, что ты так хорошо проводишь время, — проворчала я в стену.
— Я тоже. Спасибо. — Его благодарность была выражена на коже моей шеи сухим остроумием, которое только заставило его усмехнуться.
— Так и проведем всю ночь? — Продолжала я.
Его губы переместились с моей шеи на ухо, он пробормотал:
— Не терпится.
Впервые в жизни я не была нетерпеливой. Не совсем. Было два миллиарда и еще пять вещей, которыми я предпочла бы заниматься. Однако, поскольку это был мой единственный выбор, я была (вроде) готова покончить с этим.
Его лицо оторвалось от моей шеи, он отстранился и посмотрел на меня.
— Вижу, твоя учеба не убедила тебя, к чему ты должна стремиться…
— …меня исключили, — объявила я.
Его брови сошлись вместе, прежде чем он воскликнул:
— Что?
— Меня исключили, — повторила я.
— Тебя выгнали, — повторил он за мной.
Я кивнула.
— Из «Изучения вампиров», — продолжил он.
Я снова кивнула.
Его брови сошлись еще больше, зловеще сдвинувшись вместе.