— Неа. Именно поэтому я работаю персональным тренером, чтобы целый день орать на людей.
Он оглядывается на меня, смеясь, затем снова быстро смотрит вперед. Нужно быть внимательным, когда бежишь по тропе, иначе рискуешь споткнуться о корень и упасть лицом вниз.
— Почему ты стал актером? — спрашиваю я, когда молчание длится слишком долго.
— Ну, знаешь. Чтобы люди могли пялиться на меня целыми днями.
Я улыбаюсь, потом понимаю, что он меня не видит.
— Еще бы, — говорю я, но не верю ему. — Тебя это не волнует.
Он оглядывается.
— Конечно, волнует. — И он не шутит. Его лицо серьезно и немного грустно.
— Правда? Ты не кажешься таким. Ты не...
— Заносчивый?
— Нет.
— Тщеславный?
— Нет.
— Самовлюбленный?
— Нет. Ты все это вместе взятое.
— Эй, — он поворачивается и смотрит на меня.
И я смеюсь, потому что все это неправда. Он не такой.
Мы добрались до конца тропы и повернули, чтобы вернуться к началу. Солнце уже зашло за деревья, и лес просыпается. Лиам перепрыгивает через бревно, лежащее поперек тропы, и я следую за ним. Сладкий запах влажной земли и разлагающейся древесины омывает меня.
Я смотрю на Лиама. Его спина сильная и крепкая. Мышцы на ногах набирают силу. Волосы все еще длинноваты, но мне это нравится.
— И что дальше? — спрашивает он, оглядываясь на меня. — Я не..., — подсказывает он.
Я улыбаюсь.
— Ты не заботишься только о себе.
Он замирает, и я успеваю затормозить, прежде чем снова столкнуться с ним.
— Почему ты вдруг остановился?
Он поворачивается.
— Вот тут ты ошибаешься. Я забочусь только о себе.
— Вперед, — толкаю я его, и снова начинаю бежать, чтобы наши ноги не свело судорогой. После ста метров бега я говорю:
— Я вижу тебя с Бин. Ты удивительный. Это значит, что тебе не все равно.
— В первую очередь о себе, — повторяет он, словно разговаривает сам с собой. Мышцы на его спине напряглись, и он кажется внезапно рассерженным.
— Что это значит? — я не понимаю внезапной перемены в его настроении.
— Мне нужно кое-что прояснить, — он снова поворачивается ко мне. Лиам выглядит напряженным и злым.
— Хорошо, — говорю я. — Не стесняйся.
Он опять поворачивается, и смотрит вперед.
— Я делаю это не для тебя.
— Я знаю.
— Или твоей дочери.
Я вздрагиваю.
— Мне это тоже известно.
— Я делаю это для себя, я хочу вернуться в Голливуд.
Хорошо, больно слышать, как он это говорит, но я уже все это знала.
— Я в курсе, — произношу более решительно, чем раньше, и, возможно, с нотками горечи.
Его плечи напрягаются. Он снова оглядывается на меня, и по его лицу проносится тень. Лиам поворачивается вперед и говорит:
— Просто для ясности. Ты — средство для достижения цели, верно?
Внезапно у меня появляется боль в горле, и я пытаюсь побороть жжение.
— Ты — мудак, — выплевываю я. Не знаю, что на него нашло, но он ведет себя как кретин.
Он оглядывается. Я уже собираюсь накричать на него, чтобы он следил за тропой, когда Лиам спотыкается о корень. Он переворачивается и падает на землю. Валится в грязь и скатывается на бок по тропе.
Я не успеваю остановиться, и мои ноги запутываются в его ногах. Я приземляюсь на Лиама сверху.
Дыхание перехватывает. Я падаю на землю и пытаюсь втянуть воздух. Маленькие звездочки танцуют в моих глазах, а легкие болят от нехватки кислорода. Наконец, после того, как мне показалось, что прошла целая вечность, я втягиваю воздух. Благодарю Господа.
Лиам приподнимается на локтях и с тревогой смотрит на меня.