Сейчас уже трудно вспомнить, в какой момент своей жизни я осознала, что не такая, как мои сёстры… Может, в тот день, когда меня забыли забрать из детского сада? Или ещё раньше… когда я поняла, что в отличие от сестёр и даже брата, мои слёзы вызывают у взрослых не жалость и волнение, а раздражение и злость. Но даже научившись не плакать, я так и не смогла стать своей…
*
Мне пять лет. Сегодня мы с Сашками окончили первый класс. Александрина — лучшая ученица в классе. А я — худшая. Она — гордость, а я — позор класса! А ещё мой брат рассказал всем одноклассникам, что никакая я ему не сестра, просто родители удочерили меня из жалости. К кому?..
Вообще-то, я даже обрадовалась, что у меня в родственниках больше нет этого дурачка, а Алекс, овца, разревелась и стала пищать, что это неправда. Сашка обозвал её жирной и очкастой коровой и, конечно, получил от меня в нос. И тоже разревелся. Какие же они оба рыжие и противные! И оба толстые.
По дороге из школы я за руку тащу за собой большую и неуклюжую Алекс и вспоминаю Сашкины слова: «Удочерили из жалости…» Наверное, родителям стало жалко моих других папу и маму и поэтому меня от них забрали. Интересно, а какие они, мои настоящие родители?
Сегодня я — позор семьи! Маме Насте стыдно, что её дочь двоечница, и она с упоением хлещет меня ремнём. А ревёт опять Алекс — ну что за дура?! А потом Сашка показал свой разбитый нос, и мама разозлилась ещё больше. Ремня я совсем не боюсь, но мама стала бить меня по щекам, и я её укусила.
Спас меня папа, а потом стал объяснять мне, что девочки не должны драться — это очень некрасиво. Он говорит тихо и спокойно, а я думаю, что должна научиться драться красиво… А ещё думаю о том, как бы сильнее разозлить маму, чтобы потом вот так сидеть рядом с папой и слушать. Всё равно что… Лишь бы он говорил со мной.
Наверное, я могла бы так просидеть до самой ночи, но в комнату забежала Степашка и… папа сразу забыл обо мне. В нашем доме почему-то все любят эту маленькую противную букашку, а папа называет её «мой цветочек»… А я мечтаю, чтобы её никогда не было!
В нашем дворе у самого забора растёт старая кривая яблоня. По наклонному стволу очень легко взобраться наверх — там моё любимое укрытие, и только дед Миша и Алекс об этом знают. Бабка Валя давно просит деда спилить мою яблоню, а он не спиливает. Сейчас мне очень надо туда, к дереву, но для этого придётся прошмыгнуть мимо бабки Вали. А её я боюсь намного больше, чем маму. Бабке уже точно известно про Сашкину раненую сопатку, поэтому выход у меня только один…
Я разбегаюсь, чтобы просвистеть мимо и не попасть бабке под тяжёлую руку… И у меня почти получилось… Бабка с разинутым ртом уже позади, но крепкий пинок всё же догоняет меня и сбивает с ног. И лететь бы мне кубарем с крыльца, если бы на верхней ступеньке мой полёт не задержал дед Миша. Как же вовремя он с рыбалки вернулся!
Дед поднял меня, осмотрел мои сбитые колени и потрепал по голове.
— Опять под ноги не смотришь, бандитка? Шуруй к сараю и жди меня, сейчас будем с тобой новую будку мастерить.
Я улыбаюсь во весь рот и совсем забываю о боли и о бабке… Бегу уже вприпрыжку…
Ой, а я ж на дедов улов не глянула! Возвращаюсь…
— С ума сошёл? — испуганно вскрикивает бабка.
— Ещё раз увижу — удавлю сучару! Я предупредил.
И весь остаток дня, и на следующий день я думаю, как бы спровоцировать бабку Валю, чтобы убийство, наконец, свершилось…
*
— Сумасшедший дом! — громко сокрушается Ричи, вытряхивая меня из вязких воспоминаний.
— Это точно, Ричард! — Алекс смеётся. — Стеш, ну чего ты нос повесила? Не думаю я плохо про нашу маму, это нечаянно вырвалось.