— Ненадолго.
— Драко, ты сказал, что избавишься от них. Ты сказал, что заставишь их заплатить.
— И я заставлю.
— Поместить их в те клетки означает, что они все еще дышат.
Он кладет салфетку на стол.
— Ты готова прекратить их дыхание?
— Ч-что? — заикаюсь я.
— Ты слышала меня, — бормочет он, поднимая вилку, нож и разрезая свой стейк и яичницу. — Ты готова прикончить их?
Я быстро моргаю.
— Это ты должен заставить их заплатить.
— И я заставлю, но не раньше, чем позволю тебе выпустить свою агрессию.
— У меня ее нет, — заявляю я, глядя в сторону.
— Полная чушь, и ты это знаешь. Ты до сих пор отрицаешь. Ты пытаешься заблокировать это. Но когда, наконец, выберешься из раковины, твой гнев вспыхнет, ты это знаешь. Я это знаю.
Я внимательно наблюдаю за тем, как он берет кусочек стейка. Но ничего не говорю. Потому что я расстроена, более чем расстроена.
Хочу, чтобы их не стало, да, но я не думала, что должна сделать это собственными руками. Я думала, что он заставит меня снова смотреть, как это было с Кевином. Я бы справилась с этим.
— Ты можешь выбрать время, — говорит он мне. — Нет никакой спешки. — Драко протягивает руку и касается моего подбородка. — Но, когда это произойдет, niñita, я буду там. Я заставлю тебя почувствовать снова самой собой, только более сильной.
Он бросает свою вилку и поглаживает мою щеку.
— Моя прекрасная niñita. Посмотри, что они сделали с тобой. — Его ноздри раздуваются, и он переводит взгляд на мои губы. — Я едва сдерживаюсь. Мне хочется схватить свое оружие, пойти туда и стрелять в них до тех пор, пока сарай не наполнится кровью и пулями.
Я опускаю взгляд.
Драко отстраняется.
— Где миссис Молина? — спрашиваю я, не обращая внимания на внезапную искру, проскочившую между нами.
— Она не хочет видеть тебя сегодня.
Я вскидываю голову и хмурюсь.
— Что? Почему нет?
— Она слышала, что случилось с тобой. — Он делает паузу, всего на пару секунд. — У моей матери есть склонность позволять чувству вины пожирать ее заживо. Она не спала всю ночь, но я надеюсь, что сейчас она наверстывает упущенное.
Его лицо меняется. Оно смягчается. Его взгляд опускается вниз, сосредотачиваясь на миске нарезанных фруктов.
— Она не только тебя не хочет видеть. Меня тоже. Я разочаровал ее.
Драко ест быстрее, пытаясь игнорировать угрызения совести.
— Как?
— Я сказал ей, что не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось после того, как не давал тебе еды эти три дня. Она заставила меня пообещать, и вот так, — он щелкает пальцами, — обещание было нарушено. Она сильно расстроена.
Его недовольство очевидно, но не слишком сильно. Он ненавидит проявлять какие-либо эмоции. Драко встает со стула, выпрямляясь.
— Поешь и обязательно вернись в мою комнату. Я отправил одну из служанок принести кое-что из одежды и туалетные принадлежности из твоей прежней комнаты. Ты больше не вернешься туда.
Драко начинает обходить меня, но я ловлю его за руку. Открываю рот, но потом закрываю его. Я не знаю, что сказать. Что я должна сказать ему, чтобы попытаться облегчить, хотя бы отчасти, это чувство вины?
— Спасибо, Драко, — наконец-то говорю я.
Он в замешательстве смотрит вниз.
— Я не заслуживаю твоей благодарности, Джианна.
— Ты пытался, — бормочу я.
— Пытаться недостаточно.
— Что сделано, то сделано. — Я пожимаю плечами, но он отдергивает руку. — Жизнь продолжается.
— Нахер это. Ничего еще не закончено, — рычит он, а затем гордо удаляется из столовой. Патанса появляется, когда он стремительно выходит, и бормочет что-то ей перед уходом.