Первым, на десять минут раньше назначенного времени, приехал Федор — по своей обычной привычке. Как он говорил, лучше подождать, чем заставлять кого-то ждать себя. Григорий появился по-военному четко — минута в минуту. Еще пятнадцать минут дожидались Володьку, напряженно беседуя ни о чем.
Наконец все трое уселись на диване в гостиной, а Люба принесла из Кошкиного дома белого. Остановившись посреди комнаты, тот напряженно вглядывался в каждого, словно понимал, что выбирает себе хозяина. А потом осторожными шажками, бочком, направился к Григорию и принялся тереться о его ногу.
Люба развела руками, как тетка в голубом платье из воцапа. Григорий подхватил котенка на колени, и тот, блаженно прижмурившись, начал неуклюже и неумело когтить его джинсы: все, мужик, теперь ты мой.
— Ясно, - хмыкнул Володька и поднялся. — Ну… всех с наступающим.
Быстро одевшись, он вышел. Спасибо хоть дверью не хлопнул.
— Жаль, - Федор тоже встал. — Но все честно. Надеюсь, ему будет с вами хорошо.
Он пожал Григорию руку, словно они были соперниками в поединке, пожелал всем счастья в новом году и пошел в прихожую.
— Я сейчас, - Люба вышла за ним.
Она чувствовала себя неловко рядом с Володькой, но перед ним самим никакой неловкости не испытывала. Зато с Федором — наоборот.
— Федь, - сказала Люба на крыльце, - извини, что так вышло.
— Абсолютно не за что извиняться, - ответил он. — Кот выбрал себе хозяина.
— Да я не про кота.
— А-а-а… - Федор грустно усмехнулся. — Это я тоже понял. Между вами прямо искрит. Надо уметь проигрывать.
Искрит? Люба удивленно заморгала. Ничего такого она не заметила. Да и сама старалась никак свой интерес к Григорию не обнаружить. Или со стороны виднее?
— Федь, ты очень хороший человек. И я надеюсь, что тебе повезет. Что встретишь ту самую. Это от души, поверь. Слушай, хочешь, я тебе котенка просто подарю? В январе будут. Не глухого — с ними легче.
— Спасибо, Любочка, - он поцеловал ее в щеку. — Я тебе тоже желаю всего самого доброго. Ты этого заслуживаешь. А котенка не надо, я все-таки щенка возьму, мне это привычнее.
Федор пошел к воротам, а Люба вернулась в дом. Григорий поглаживал пригревшегося у него на коленях белого и о чем-то думал.
— Держите, - Люба протянула ему ветеринарный паспорт. — Прививка первая записана, подпись и печать есть. Все остальное сами заполните. Чип стоит, но пустой. Пойдете в свою клинику, там отсканируют и занесут данные.
— Спасибо. Люба, а вы Новый год не отмечаете? Ни елки, ни украшений.
— Да как-то не было настроения наряжать, - она пожала плечами. — Наверно, к сестре пойду, она недалеко живет. Или вообще дома останусь. У вас переноска-то есть?
— Да, в машине. Ну… - он встал. — Мы поедем.
— Давайте, подержу, - Люба забрала паспорт и котенка.
— Мы с вами теперь почти родственники, - сказал Григорий, одеваясь. — Будем на связи.
— Хорошо…
Она проводила Григория с котенком до машины, помахала вслед.
Искрит? Да нет, Федору показалось.
Было грустно, но… не безнадежно грустно. Легко. И предчувствие чего-то хорошего, нового никак не хотело уходить.
На следующий день в половине восьмого Люба стояла перед шкафом и рассеянно думала, что бы надеть. А потом взяла телефон, позвонила сестре и сказала, что у нее изменились планы.
— Куда-то идешь? — спросила не слишком огорченная Алена.
— Да, - соврать было проще, чем объяснять, почему хочет остаться дома.
Закрыв дверцу шкафа, Люба вышла во двор и прикопала в сугроб бутылку шампанского. А когда вернулась в дом, телефон оборвал последний звонок.
Незнакомый номер… Она никогда не перезванивала на незнакомые номера. Но почему-то внутри вдруг задрожало.
Телефон зазвонил снова.
— Да?