Миссис Патчис позволила переделать это помещение на свой вкус, чтобы было уютнее. Я не стала заставлять его мебелью, мне хватило просторной кровати, невысокого шкафа, стола для занятий и пары тумбочек. Я очень любила нежно-голубой цвет, даже не совсем голубой, а больше белый с лёгким голубым отливом, как у инея. Мои шторы и постельное бельё, и подушки на кровати были из тканей именно такого цвета. Для меня это был самый тёплый и родной угол в академии.
Наскоро сменив форму на тёплые брюки и удлинённую куртку на ремнях, я переобулась в тёплые высокие сапоги, а потом накинула плащ с большим меховым капюшоном. Оставалось найти варежки.
— Готова? — спросила Ким, притопывая от нетерпения у дверей.
— Да, — ответила я, вытаскивая искомое из-под груды учебников.
Бэтани жила в другом корпусе и должна была закончить академию только через год, но пару лет назад один из преподавателей обнаружил в ней удивительную способность к созданию изысканной одежды. Девушка обладала прекрасным чутьём и отменным вкусом. С тех самых пор её комната стала больше похожей на швейную мастерскую, где неустанно трудились десятки иголок и повсюду летали ленты, кружева и разного рода мелочи вроде бисера, бусин и пуговиц. Девушки разных возрастов одолевали её бесконечными просьбами, ведь наряд, сделанный Бэтани всегда подчёркивал достоинства и скрывал недостатки.
Платье Кимберли было готово уже давно, но на свою беду Бэтани предложила два разных варианта цвета и после примерки обоих Ким только расстроилась, потому что ей нравились оба.
Мы вышли из главного корпуса и оказались в настоящей снежной сказке. Всё вокруг было белым бело, крыши укрыли пушистые шапки, обнажённые осенью ветви деревьев, теперь были наряжены в колючие рукавицы, под ногами хрустело снежное одеяло, а лёгкий мороз тут же начал щипаться. Я вдохнула полной грудью, а потом выпустила изо рта густой пар и улыбнулась. Мы обогнули здание и оказались на большой площади, окружённой пятью корпусами, между которыми мелькали либо маленькие строения, либо площадки для тренировок. Летом здесь стоял огромный фонтан, а сейчас красовалась гигантская ёлка, давно украшенная шарами, игрушками и лентами. Если говорить о ёлках, то в академии они были повсюду. В каждом корпусе, на каждом этаже. Вечерами зажигались разноцветные огни, звучал лёгкий перезвон крошечных колокольчиков и пахло выпечкой.
Мы прошли мимо первокурсников, соревнующихся в лепке фигурных снежков, которые они раскладывали на лавочках, а потом устраивали бои. Ким подмигнула мне и лёгким движением пальцев собрала все их творения в единый ком и вылепила огромного кота, который неожиданно бросился в толпу студентов. Девчонки и мальчишки взвизгнули от неожиданности и кинулись в рассыпную, но потом повалились на снег и рассмеялись. Подруга помахала им рукой, и мы пошли дальше.
Корпус, где учились и проживали студенты четвёртого курса, был самым ближним к главному, поэтому идти пришлось недалеко. Я бросила несмелый взгляд на залитый каток для завтрашнего бала и ощутила, как во рту пересохло от волнения.
— Не переживай, Хлоя, — мягко улыбнулась Ким и положила мне руку на плечо, — завтра всё пройдёт идеально. Я уверена.
— Я говорила миссис Патчис, что не хочу танцевать у всех на глазах, а она и слушать не хочет, — вздохнула я и не удержалась от ещё одного страдающего взгляда на каток.
— Все, кто видел, что ты вытворяешь на коньках, восхищаются твоими способностями. Одна ты не веришь в них, — продолжила успокаивать меня подруга. — Я вот жду не дождусь, чтобы увидеть танец, который ты приготовила.
Я не стала спорить, потому что эта дискуссия всё равно ни к чему не приведёт. Отвертеться от выступления мне уже никто не позволит, а веры в себя из-за слов Ким не прибавится. Я обожала коньки и танцевала на льду с самого детства, но делать это старалась вдали от посторонних глаз. Излишнее внимание к моему увлечению смущало, поэтому танцевать я чаще всего выходила поздним вечером или в те часы, когда все студенты заняты на уроках.
Бэтани встретила нас с хмурым лицом, скорее всего уже предвкушая метания моей подруги от одного цвета к другому. Прежде чем Ким открыла рот, девушка выставила вперёд руки и спросила:
— Ким, а что если нам прекратить твои мучения одним махом?
Я с надеждой посмотрела в лицо девушки, которая будто сама боялась того, что собиралась сказать. В комнату она нас ещё не впустила и даже дверь придерживала бедром, будто готовилась её захлопнуть, если Кимберли вновь начнёт сомневаться.