Глава 1. О том, что все себе на уме
«Он», он же «единственный», он же «тот самый» — в роду Ровены поколениями было принято влюбляться с первого взгляда. Так было у мамы, у бабки, прабабки... Ровене с детства говорили о соловьях, которые слышишь при первой встрече. Мама рассказывала, что соловьи звучат прямо в ушных раковинах, даже если птиц вокруг не наблюдается, а после не хочется смотреть ни на кого больше. Уже покойная бабка рассказывала, что на миг даже воспарила в воздухе под птичьи песни. Практичная Ровена мотала информацию на ус со всей серьезностью. Она не планировала сопротивляться родовой особенности, не была против единственной любви, а вот утверждение «не смотреть ни на кого больше», ее смущало.
Юная драконесса достаточно долго думала над этой проблемой, и решила перед неизбежным насмотреться как следует.
«Я потом не буду смотреть, а сейчас — погляжу», — решила она. Драконы не хранят девственность к свадьбе: ждать сто, двести, а то и триста лет — это уже слишком. Поэтому в ожидании «Его» Ровена не томилась — десятилетиями с интересом вглядывалась, перебирала, тренировалась, намереваясь встретить любовь во всеоружии и всласть насмотренной. Конечно, Ровена понимала, что когда-то единственный появится, но, что это произойдет сегодня, сейчас — не ожидала. Она была совсем юна по драконьим меркам, даже из-под родительской опеки еще не вышла.
Но... сейчас? В полушаге от симеолы?
Мысли засуетились, поспешно взвешивая проявившегося единственного против симеолы. Естественно, единственный перевешивал, но...
— Благодарю... — смущенно сказала Ровена, начиная застенчиво улыбаться. — Вы меня спасли...
Она намеренно помедлила, позволяя «спасителю» представиться.
— Герцог Алойзиус, — подсказал мужчина с полуулыбкой.
«Герцог!»
Дуги верхних губ у герцога были плавные, так красиво и капризно изогнутые, что Ровена мгновенно подумала о том, как должно быть вкусно целуют они — в губы, и не только... Щеки девушки порозовели. Алойзиус спокойно поклонился.
— Герцог Алойзиус... — пробормотала Ровена, судорожно соображая, как поступить. Отпускать герцога было категорически нельзя, но и цель была близка. — Боюсь, я не дойду без вас. Проводите меня? До того дома.
Она требовательно указала пальцем в белой перчатке на розовую трубу. Беспокоиться торопился ли он куда-то, не отвлекает ли она его, Ровена не стала. Зачем? Мужчина сам решит, что важнее.
— Сию же минуту, — мгновенно сориентировался герцог, одним уверенным движением цепляя ее руку к себе на локоть. Чуть выпущенные драконьи когти на его пальцах хищно отливали каштановым.
До портнихи они дошли за несколько минут, успев сообщить друг другу родовые имена, рассмеяться, обменяться мнениями о погоде. Ко входу к ателье «У Люсинды» Ровене уже казалось, что они с герцогом давно и близко знакомы. Единственное, смущали «соловьи»...
Быстро просвистев короткую красивую мелодию, птицы куда-то упорхнули, оставив Ровену в недоумении. Держа герцога под руку, Ровена озадаченно рылась в памяти, пытаясь вспомнить, говорили ли ей что-то о длительности соловьиных песен и поняла, что время, как и периодичность пения, ни мать, ни бабушка в рассказах не уточняли.
«Соловьи при первой встрече», — вот единственное, что было многократно сказано.
Она даже разочаровалась.
«И об этом было столько разговоров?» — Ровена еще раз оценивающе взглянула на герцога.
«Подбородок точен, голос приятен... Прикус немного неправильный, но губы и волосы шикарны. Шея тонковата... Да и фигура изящнее, чем я предпочитаю, но пусть...» — она опустила глаза вниз. — «Бедра неплохи, пах... Смотрится многообещающе! Сзади позже посмотрю... Ноги немного косолапит, не страшно. Хм! А вот это... Какой маленький размер стопы! Интересно, это что-то значит?»