Глава 11. О том, что герои порой оступаются
Глава 11. О том, что герои порой оступаются
Проснувшись раньше всех, Арсиний облетел территорию, и приземлился не на посадочной площадке, а на крыше. Стоя на узкой перекладине самой высокой точки, лорд с удовольствием подставлял лицо зимнему солнцу. Прохладные руки золотых лучей ласково касались щек, и Арс жмурился довольным котом.
Он давно так не высыпался — этой ночью впервые за долгое время спал без снов. Было странным окунуться в мирную жизнь после последних десятилетий войны; просто встать во весь рост в этом тихом восточном уголке провинциального пригорода, ничего не боясь наслаждаться свободой и относительным покоем. На границе с Эльзасом, где Арсиний служил последние несколько десятков лет, покоя не было. Стоило мысли только коснуться воспоминаний, как вспышкой в памяти мелькнули комья земли, щедро сдобренные кровью.
Предсмертный стон доносится будто бы издалека — юркий противник изловчился приложить Арса по голове так, что одно ухо временно отказало. От этого все звуки кажутся ненастоящими. Как бы не отсюда. Как бы не здесь, не сейчас.
Погибший дракон оборачивается, проявляя истинную сущность. Их с младых лет учат, что вторая личина не должна стать первой, зверь вторичен. Ты — представитель рода, но род — это не весь ты, поэтому кормят не дракона — кормят не-дракона, Арс знает. И после смерти дракона больше нет, его крылья, хвост и оскал зубов — все исчезает. На земле остается только тело, так похожее на слабое человеческое. Бывший высокородный Дракон смотрит в темнеющее небо узкими зрачками. Он уже не видит, не слышит, не чувствует боли, страха — если снести голову или попасть в сердце, никакая регенерация не срабатывает. Арс склоняется над телом, надеясь, что ошибается или, что Кин придуривается. Он может, он придурок, они оба такие. У Арса вспорота правая рука, кровь горячим ручейком сочится вниз, пальцы не действуют, немея. А мысли глупы, горя пока нет, оно наступит позже, а пока внутри лишь обрыв и истерический смешок.
— Чушь, Кин, вставай, ты не можешь умереть, не должен. Ты же только что был живым.
Ещё три минуты назад Кин орал, что перебьет этих эльзасских пташек и лично поимеет их во все оставшиеся отверстия. А вечером они, два здоровенных лба, как всегда затолкаются в низкую землянку, в которой не могут толком выпрямиться, и позубоскалят ни о чем. Как малолетки. Так легче.
Но теперь болтливый Кин почему-то молчит, странно скривив уголок бледного рта. Погребальная тишина, идущая от него, щедро питает комок страха, и Арс с силой бьет по окровавленной груди друга, то ли от страха, то ли от злости, то ли пытаясь запустить сердце. Он потом будет часто вспоминать этот последний удар. Лучшего друга напоследок приложил... Недоумок.
Тряхнув головой, Арс опять огляделся и принудительно начал думать о солнечных лучах, пытаясь сбросить темные воспоминания.
«Хорошо они тут живут...»
Но прошлое, накатив, не слушалось. Оно уже остро хлестнуло по щеке и приготовилось повторить...
— Бэр Кэйлус! — звонкий голос Ровены застал его врасплох, толчком возвращая в настоящее. Накатывающая тьма тоже услышала леди, резко сбросила злорадный оскал, сжалась раз в десять и торопливо скрылась где-то под стопой.
«Полундра!»
Он думал о Ровене вечером, перед сном, и так ничего и не решил. Мысли неизменно вызывали улыбку и отчаянное, совсем не свойственное Арсинию смущение. «Фигуры огненной страсти» ещё волчком крутились в голове, халатик персиковый, позы эти... Пока вспоминал, придумал новые, потом так и не смог вытянуть крутящиеся голые тела из головы. Полночи Арс провел у свечи — читал выданную инструкцию. Понимал, что не должен, но удержаться не смог.
Не всегда нужно переходить сразу к делу. Иногда лучше потянуть, поласкать друг друга, ты должен внимательно следить за женщиной. Ты поймешь, когда она будет готова: она не будет отстраняться...
Каждый пункт инструкции выучил наизусть. Само собой получилось...
К новой встрече с Ровеной Арсиний целенаправленно готовился, собираясь быть мрачно-отстраненным, как будто ничего не было — потому что ничего и не было. В планах он сурово сдвигал брови, но в реальности оказался застигнутым врасплох. Быстрее всех среагировали не брови. Первой реакцией на оклик Ровены Арса стало простое — пригнуться, отпрыгнуть, спрятаться, чтобы она не заметила, прошла мимо. Одно резкое инстинктивное движение, и нога соскользнула по мерзлой черепице.
Зацепиться не получилось. Взмахнув руками, Арсиний слетел вниз, прокатился по крыше и всей массой рухнул на холодные камни посадочной площадки.
В-с-с-с-с-с-с!
Обратиться не успел. На несколько секунд воздух из легких вышибло, поэтому он просто лежал, открывая рот, как рыба, которая судорожно пытается вдохнуть и не может.
— Кэйлус! — послышался совсем близко испуганный голос Ровены, и тут же ее колени приземлились рядом с его лицом. — Кэйлус!
— М-м-м...