— Только в твоих фантазиях, Князев, — усмехнулась она, явно провоцируя. — Тебе многому предстоит научиться.
— Научи. — И я обхватил ладонями ее бедра и скользнул выше. — Хм, а трусы твои где?
— Еще не высохли.
Я усмехнулся, едва не задыхаясь.
— Так ты скажешь мне «нет»? — Я вжал ее в столешницу и обхватил голую грудь ладонями.
— И ты послушаешь? — улыбнулась Ива, подставляя мне шею.
— Сучка… — И я сомкнул зубы на тонкой коже поверх своей вчерашней метки. Ива всхлипнула, вжимаясь бедрами в мои, ее грудь напряглась под моими пальцами. — Как тебе нравится? — прорычал ей в шею между укусами.
Но я никак не ожидал, что она стянет с моих бедер полотенце и схватится за член, испытывая выдержку. Хочет, чтобы я заткнулся и ни о чем не спрашивал? Не жалеет же ни черта наше общее сердце! Когда я нашел в себе силы стиснуть пальцы в ее волосах и сжать за запястье, Ива обернулась и впилась в мои губы с каким-то обреченным безумием. И это разозлило. Она обезболивала за счет меня свои душевные метания точно также, как я — физическую боль. Использовала меня, только и всего…
Стоило трудов не наказать ее за это. Хотя Ива нарывалась. От сопротивления, что устроила мне вчера, не осталось и следа. Она отвечала так, что о таком можно было только мечтать. Но фальшивила при этом, как старое пианино в музыкальном классе моей школы. Эта фальшь резала нервы, била по рукам, вынуждая выпускать когти и царапать ее сливочную кожу…
— Ай! — зашипела на особенно глубокую дорожку на своей заднице. — Князев, ты ошалел?!
— Мое имя Стас! — утробно прорычал я. — Перестань меня называть также, как зовешь Игоря!
Я звонко шлепнул ее по ягодице, и с этого момента все пошло, как надо. Ведьма взвилась и едва не выдралась из рук, но я усадил ее голым задом на столешницу, схватил за ноги и насадил на себя с размаху. Не оставалось сомнений, что теперь она точно видела меня. А когда собиралась закрыть глаза, я хватал ее за скулы и сжимал с силой, впиваясь в ее чертов рот!
— Смотри на меня!
Этот животный секс показался самым честным нашим диалогом. По крайней мере, теперь Ива кричала мне как по нотам, срывая голос до хрипа и сжимаясь вокруг члена так, что уже через несколько минут все стало неважным. Что там меня так взбесило, почему так хотелось метить кожу этой ведьме и от чего она так жалобно всхлипывает, хватаясь за мои плечи? Неважно.
На пол летело все, что стояло на столешнице — бились чашки, звенели по полу ложки и сыпался кофе.
— Стас, — позвала вдруг Ива, задыхаясь, и протянула мне презерватив.
Ну как же она хорошо тут знала каждый ящик! И меня уже тоже — даже резинки раздобыла! Но рычать на это было глупо. Я молча сделал, как она просила. Руки пачкались в крови с ее поцарапанных бедер, и это рождало предвкушение от предстоящей ласки — придется долго зализывать, чтобы потом оставить новые царапины. Ива не осталась в долгу — расцарапала мне все плечи.
Такими мы и пришли в себя на гладкой столешнице.
— Черт! — выругалась ведьма, обнаруживая новые выжженные следы от своих ладоней.
— Кто делает столешницу из дерева? — прохрипел я, стаскивая Иву в руки. — Тебе полегчало?
— А тебе?
— Не уверен.
Ива позволила мне на этот раз все — вымыть ее, прижать к себе под душем и касаться метки. И даже не терпела, на самом деле подставлялась под ласку.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась, когда я выключил воду.
— Сносно, — пробурчал.
— Почему ты не позволяешь мне интересоваться тобой?
— Я позволяю.
— Нет. Ты злишься.
— Потому что мне это нравится, — прорычал я досадливо и сдернул полотенце с сушилки. — Но в твоих планах этого нет. У тебя это выходит просто так…
— У меня вообще нет ничего в планах, Князев, — передернула Ива плечами и отвернулась в зеркало. — Ты во многом прав на мой счет. Если не во всем.
— Но это тебя не удивляет.
Я осторожно вытирал ее, чувствуя, как от непривычной нежности к кому-то дрожат руки.