" Марина будет в ярости, что испортили костюм", - думаю я.
Ноги подкашиваются, и я медленно сползаю по стене. Нападавший отступает на шаг, его лицо искажено, кажется, он сам не верит в то, что сделал.
Я силюсь что-то сказать, но из горла вырывается только влажный хрип. Во рту появляется металлический привкус. Странно, я всегда думала, что умирать будет страшно, но сейчас ощущаю лишь странное удивление и какую-то обидную несправедливость.
Мои мысли начинают расплываться, перескакивая с одного на другое. Я вспоминаю утро этого дня, как пила кофе на своем маленьком балконе, наблюдая за просыпающимся городом. Вспоминаю, что так и не позвонила тете в Новгород, хотя обещала в прошлое воскресенье. Вспоминаю, что недочитала ту книгу о путешествиях, которую начала месяц назад.
Сквозь нарастающий туман в сознании, я ловлю себя на абсурдной мысли: "А кто польет мои цветы?". У меня на подоконнике шесть орхидей разных сортов. Я так гордилась тем, что научилась выращивать эти капризные создания.
Холодеющими пальцами я касаюсь рукояти ножа, будто пытаясь убедиться, что это происходит на самом деле. Боль наконец-то прорывается сквозь шок, заполняет все тело огненными волнами.
"Так глупо, - думаю я. - Так бессмысленно."
Я всегда представляла, что в момент смерти передо мной пронесется вся жизнь, но вместо этого вижу только возможности, которые так и останутся неиспользованными. Путешествия, которые не совершу. Танцы, которые не станцую. Любовь, которую так и не нашла, пробегая сквозь жизнь в погоне за независимостью.
Мужчина что-то кричит, но его голос доносится как сквозь толщу воды. Кажется, он зовет на помощь? Странно, зачем звать на помощь, если сам только что...
Тьма накатывает волнами, каждая следующая глубже предыдущей. Я чувствую, как что-то внутри меня замедляется, останавливается. Сердце? Наверное, да. Нож попал прямо в него.
И вдруг последняя ясная мысль перед тем, как тьма поглотит меня полностью: " Нет! Я не хочу умирать! Кто-нибудь, помогите!".
В этот момент я чувствую странное умиротворение. Никакого страха, только легкая, почти ироничная грусть. И где-то на краю угасающего сознания понимание, что жизнь действительно несправедлива, но в этой несправедливости есть своя извращенная красота.
Тьма поглощает меня целиком.
А потом...
Я парю. Буквально парю, словно на том самом пилоне в лучшие моменты своих выступлений, когда тело преодолевает гравитацию. Но сейчас нет ни боли в мышцах, ни усилий, только невероятная легкость.
Темнота вокруг меня не пугающая, а уютная, как теплое одеяло в холодную ночь. И где-то вдалеке странный, притягательный свет, не похожий ни на сценические прожекторы, ни на солнечные лучи. Он зовет меня, и я понимаю, что могу просто захотеть, и окажусь там.
Где-то внизу, словно на другом плане существования, я смутно различаю свое тело, распростертое на полу, и склонившиеся над ним фигуры. Кто-то плачет, кажется, Марина. Кто-то кричит в телефон, вероятно, вызывает скорую, хотя это уже бессмысленно.
Но все это уже не имеет значения. Я поворачиваюсь к свету и делаю то, что всегда умела лучше всего - начинаю двигаться в самом изящном, самом свободном танце моей жизни. Вернее, того, что наступило после нее.
И в этом странном полете, в этом движении к неизвестному свету я наконец чувствую то, что искала всю жизнь - абсолютную, ничем не ограниченную свободу.
Глава 3. Невеста поневоле
Кристабель