— К оружию! — голос Кэндзи прогремел, как раскат грома, перекрывая шум толпы. Его воины, не теряя ни мгновения, бросились вперёд, их мечи сверкали, отражая свет фонарей. Битва развернулась молниеносно, площадь превратилась в арену хаоса. Демон ревел, его голос был низким, утробным, от которого земля дрожала под ногами. Он отражал удары когтями, каждый взмах которых оставлял глубокие борозды в земле и деревянных столбах. Но воины Куроганэ не отступали. Их клинки, освящённые древними обрядами в храмах на вершинах гор, вспыхивали голубоватым светом при каждом ударе, оставляя на теле твари дымящиеся раны, от которых шёл едкий запах горелой плоти.
Один из молодых бойцов, совсем ещё юноша с горящими глазами и растрёпанными волосами, отступил назад, выхватывая аркебузу — новинку, привезённую из далёкого города, где западные торговцы продавали свои диковины. Его руки дрожали от напряжения, но он прицелился, стиснув зубы. Грохот выстрела разнёсся по площади, эхом отражаясь от холмов. Пуля ударила в бок демона, но лишь скользнула по его шкуре, оставив едва заметную царапину. Тварь повернула голову, её глаза сузились, и она издала звук, похожий на насмешливый рык, будто издеваясь над тщетностью человеческого оружия.
— Бесполезно! — крикнул Кэндзи, его голос прорезал шум битвы, как лезвие. Он шагнул вперёд, его катана сверкнула в воздухе, описав идеальную дугу. — Только освящённая сталь может его взять!
С этими словами он ринулся к демону, его движения были быстрыми, но плавными, словно он не сражался, а исполнял танец. Его меч вонзился в бок чудовища, глубоко, до самой рукояти. Демон взвыл, его тело сотряслось, чёрная шерсть задымилась, а из раны хлынул поток тёмной, почти чёрной крови, что шипела, соприкасаясь с землёй. Тварь попыталась ударить когтями, но Кэндзи уже отступил, выдернув клинок с ловкостью, которой позавидовал бы любой юноша. Ещё один удар — в шею демона, быстрый и точный. Голова твари качнулась, её глаза потухли, и она рухнула на землю, её тело начало растворяться, превращаясь в облако чёрного дыма, которое унёс ветер, оставив лишь запах гари и смерти.
Тишина опустилась на деревню, тяжёлая, как покрывало. Она нарушалась лишь прерывистым дыханием воинов и тихими всхлипами выживших, что прятались за перевёрнутыми столами и стенами домов. Фонарики, уцелевшие в хаосе, продолжали гореть, но их свет теперь казался тусклым, словно луна отвернулась от этого места, не желая видеть его скорбь. Кэндзи опустился на одно колено, опираясь на меч, его грудь тяжело вздымалась. Его взгляд скользнул по телам, лежащим на площади. Двое из его клана — молодые, едва начавшие свой путь — лежали неподвижно, их кровь смешивалась с землёй, пропитывая её тёмным пятном. Их мечи, всё ещё зажатые в руках, блестели в лунном свете, но их глаза уже не видели ничего.
— Они становятся сильнее… — прошептал Кэндзи, его голос был едва слышен, но в нём чувствовалась горечь, тяжёлая, как камень. Он поднял глаза к луне, её свет отражался в его зрачках, словно в зеркале, но не приносил утешения. — И чаще появляются… — Его пальцы сильнее сжали рукоять меча, костяшки побелели от напряжения. — Хироси… пора тебе вернуться.