Печать тьмы
Утро в поместье Куроганэ было тихим, но эта тишина была не мирной, а зловещей, как затишье перед бурей. Небо над Ивадзаки было затянуто серыми облаками, что висели низко, почти касаясь вершин сосен, окружавших поместье. Ветер, холодный и резкий, приносил с холмов запах земли, смешанный с чем-то горьким, почти ядовитым, что заставляло Хироси невольно сжимать рукоять меча. После боя на холме клан был измотан: воины, чьи лица были отмечены шрамами и усталостью, чинили оружие, перевязывали раны и молча готовились к тому, что, как все знали, неизбежно. Свиток, найденный Хироси в храме, лежал в его комнате, спрятанный под циновкой, но его слова — «Когда печать падёт, она восстанет» — жгли разум, как раскалённое железо.
Хироси стоял во дворе, его кимоно, теперь чистое, но всё ещё хранящее запах дыма, слегка колыхалось на ветру. Он смотрел на хризантемы, чьи лепестки, тронутые первыми заморозками, казались хрупкими, как надежда клана. Его мысли кружились вокруг свитка, демона с зелёными глазами и загадочной «её», о которой тот говорил. Кто или что это было? И как это связано с «источником», о котором предупреждала Саюри? Он чувствовал, что ответы близко, но они ускользали, как тени в лесу.
Кэндзи вышел во двор, его шаги были тяжёлыми, а лицо — мрачнее, чем обычно. Его хакама, чёрное с серебряными нитями, было испачкано пылью, а катана, висевшая у пояса, казалось, стала частью его тела. Он остановился рядом с Хироси, его взгляд скользнул по воинам, что готовили баррикады, а затем остановился на юноше. В его глазах была смесь усталости и чего-то ещё — надежды, почти незаметной, но реальной.
— Ты нашёл свиток, — сказал Кэндзи, его голос был низким, но в нём чувствовалась тяжесть. — И теперь ты хочешь знать, что он значит.
Хироси кивнул, его пальцы сжали рукоять меча. — Это печать, — сказал он, повторяя слова Кэндзи с холма. — Она держит что-то в узде. Но что? И почему демоны так отчаянно искали её?
Кэндзи промолчал, его взгляд стал далёким, словно он смотрел не на Хироси, а на что-то за горизонтом. — Это старая история, — наконец сказал он. — Старше, чем наш клан. Хранитель тьмы… она была заперта нашими предками, ценой их жизней. Печать — это не просто свиток. Это кровь, долг, жертва. Но если она ослабла… — Он замолчал, его рука сжала катану, и Хироси заметил, как костяшки побелели.
— Тогда мы должны укрепить её, — сказал Хироси, его голос был твёрдым, но внутри он чувствовал сомнения. — Или найти другой способ. Мы не можем просто ждать, пока она восстанет.
Кэндзи посмотрел на него, его глаза сузились. — Ты всё ещё веришь в свои токийские идеи, — сказал он, и в его тоне была горечь. — Но это не машины остановят её. Только вера, только сталь.
Хироси стиснул зубы, чувствуя, как старый спор вспыхивает снова. — Вера не спасла тех, кто умер на холме, — возразил он, его голос был громче, чем он хотел. — Мы использовали аркебузы, и они помогли. Почему вы не видите, что мир меняется? Мы можем быть сильнее, если объединим старое и новое!
Воины, работавшие неподалёк, замолчали, их взгляды метались между Хироси и Кэндзи. Рюдзи, чинивший копьё, поднял голову, его лицо было непроницаемым, но в глазах мелькнула искра интереса. Такэо, перевязывавший руку, смотрел на Хироси с тревогой, но и с поддержкой. Кэндзи шагнул ближе, его присутствие было как буря, готовая обрушиться.
— Ты не понимаешь, — сказал он, его голос был холодным, как утренний воздух. — Печать — это не просто оружие. Это наша душа. Если мы отвернёмся от неё, мы потеряем всё. Ты хочешь силы, Хироси, но сила без корней — это пустота.
Хироси хотел ответить, но слова застряли. Он видел боль в глазах Кэндзи, видел, как старик несёт груз десятилетий, потерь, жертв. Но он также видел город, полный людей, что верили в прогресс, видел Акико, чьи слёзы напоминали ему о долге. Он опустил голову, не из покорности, а чтобы собраться с мыслями.