— Беатрис, прими помощь Бориса. Он, конечно, тот ещё… хм… Но, поверь, Боря не хотел тебе навредить, — Ксения снова улыбнулась. — И давай уже на «ты». Мы обе дочери клана, как-никак. А в Совете, даже к императору обращаются просто Константин.
— Да наверное, ты права, — Беатрис с ненавистью посмотрела на бумаги типографии. Эта проклятая типография принадлежала сейчас Орловым, и нужно было заново переделывать договора поставок на безвозмездной основе. — Мне нужно съездить в типографию. Борис сможет составить мне компанию?
— Я ему передам, — и Ксения вышла из кабинета, оставив Беатрис думать над её словами.
В коридоре её ждал Иван. Ксения подошла к нему и обняла за талию, прижавшись всем телом.
— Ну что? — спросил тихо Подоров, поцеловав жену в висок.
— Я попросила Беатрис принять Борькину помощь. Ты уверен, что ей угрожает опасность? — Ксения посмотрела Ваньке в глаза.
— Да, уверен. — Иван вздохнул. — Я три раза запускал анализ, и почти шестьдесят процентов на то, что в овраг Борю с Беатрис скинул отвергнутый поклонник. Или кто-то вроде него. Я спрашивал Беатрис, она утверждает, что никого не отвергала. Более того, Беатрис говорит, что ни с кем толком и не встречалась. Никогда.
— Ну, — Ксения отвела взгляд от Вани. — Я тоже до тебя ни с кем не встречалась. Никогда. Да и с тобой я не встречалась, если разобраться. Так что, думаю, здесь не отвергнутый поклонник, а за что-то разозлившийся. Не знаю, может быть, Беатрис на Борьку как-то не так смотрела. Но, Ваня, получается, что авария не имеет к спрятанным в цехе матрицам никакого отношения?
— Почти восемьдесят процентов, что два этих дела не связаны. Их объединяет только одно — поместье. — Подоров развернулся вместе с женой и пошёл по коридору. — Вычислить неудовлетворённого жизнью поклонника будет несложно. Вычислить предателя из числа тех одиннадцати… ну не запирать же их всех в подвале и не допрашивать с пристрастием, — он сжал губы так, что они побелели.
— Если не останется другого выбора, то придётся. — Подумав, сказала бывшая Ушакова. — Адреаса попросишь. Они достаточно отмороженные, чтобы понимать необходимость подобных допросов, и не настолько психи, чтобы переусердствовать.
— Да я понял уже, что тебя к ним лучше не подпускать, ты же Ушакова, — Ксения при этих словах мужа вспыхнула, а Ванька негромко рассмеялся и выскочил на улицу.
— Ну, знаешь ли, — Ксения сжала кулачки. — Похоже, ты, Ванечка, решил, что провести сегодняшнюю ночь на диване будет полезно для здоровья. — И она, вскинув голову, пошла искать Орлова, чтобы передать просьбу Беатрис, раз уж добровольно согласилась стать посредником между ними.
Я поставил последнюю подпись в документе и передал его Джонатану. Он, в свою очередь, протянул мне наш экземпляр.
— Могу я поинтересоваться, господин Орлов, почему именно вы представляете интересы Александра Стоянова здесь в Содружестве? — Джонатан окинул меня пристальным взглядом, а потом также пристально посмотрел на Ромку. — Я плохо знаю кланы Российской империи, но даже мне известно, кто такие Орловы. Это, конечно, большая честь и для меня, в том числе, но всё равно необычно.
— Почему же? — я невольно нахмурился. — Александр Стоянов попросил нас с Романом побыть посредниками, тем более что мы собирались посетить Содружество, и мы, конечно же, согласились.
— Я тоже не вижу ни в просьбе, ни в нашем согласии ничего особенного, — добавил Рома.
— Поймите меня правильно, господин Орлов, — покачал головой Джонатан. — Когда ко мне обратился господин Гусев, чтобы я рассмотрел возможность продажи оружия Александра Стоянова, я, разумеется, согласился. Из цехов его предприятия выходят настоящие жемчужины, и быть первым, кто представит их на оружейном рынке Содружества, всё равно что выиграть в лотерею. Но когда ваши очаровательные помощницы сообщили мне, что именно Орлов будет подписывать необходимые документы, я, признаюсь, несколько растерялся. Простите, но я не верю, что даже такой известный человек, как Александр Стоянов, может прийти к сыновьям правящего клана и попросить их побыть посредниками в таком деликатном деле, как продажа оружия.
— Господин Джонатан, — я, кажется, понял, почему он пребывает в «некоторой растерянности». — Александр Стоянов — наш дед по материнской линии. Кроме того, мы с Романом являемся его единственными наследниками. Или вы считаете, что дед не мог попросить внуков об этом одолжении?