Анектомар повернулся к нему и спросил на латыни:
— На них-то хватит?
Бритт лишь пожал плечами и скрылся в доме, откуда истекал дразнящий аромат.
Декурион непроизвольно сглотнул слюну. Одна половина Тиберия, чрезвычайно уставшая за время длительной скачки, умоляла об отдыхе, другая подпрыгивала, как на иголках, торопясь доложиться начальству. И предвкушала награду, чего уж там…
Дело, с которым отряд так спешил в ставку императора, тянуло на то, чтобы стать самым значительным событием в жизни декуриона. Прошлые заслуги с нынешним успехом не шли ни в какое сравнение и, может статься, что и в будущем Тиберию, обычному служаке, не хватающему звёзд с неба, не суждено было совершить ничего подобного.
Люди декуриона, разумеется, тоже рассчитывали на отличие, но не жаждали его столь страстно. Они очень устали и предвкушали отдых. Они добрались до римских постов, завтра уже будут в Апуле. Какой смысл гнать? Что изменят несколько часов? Другое дело, если бы торопились с вестью о внезапном наступлении неприятеля, так нет.
Встретив своих, ауксилларии совершенно расслабились, но Тиберий никак не мог последовать их примеру. Необъяснимая тревога лишь нарастала. Всю дорогу до Апула из селения Ранистор, лежащего к северо-востоку, он чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Ежеминутно ждал нападения даков, был уверен, что они непременно попытаются отбить бесценный трофей, который он вёз императору.
Бесс, догадывавшийся о его страхах, не раз и не два напомнил командиру, что решись варвары на драку, они не побросали бы оружие в Ранисторе.
«Будто оцепенели».
Умом Тиберий понимал, что Сальвий прав, но страх, поселившийся в душе, успешно отгонял доводы разума.
Декурион принял решение. Он здесь не останется. Пусть люди отдохнут, а он поедет. Сердце никак не унимается, бьётся, будто после драки. Надо избавиться от этого мешка, как можно скорее. Он успокоится, когда вручит его начальству. Ещё одна ночь посреди враждебной страны в компании с трофеем сведёт его с ума. Надо только убедить бритта помочь. Рассказать ему? Почему нет? Всё равно завтра вся армия узнает новости.
— Хорошо, Ульпий, — сказал декурион, — если я покажу тебе, что мы везём в Апул, дашь лошадей?
— Сначала покажи, — важно заявил новоиспечённый «римлянин».
«Ах ты, наглая рожа. Врезать бы тебе, да потом хлопот не оберёшься улаживать конфликт с этими обласканными Августом варварами».
— Ладно, — процедил Тиберий, — иди сюда, смотри.
Анектомар подошёл к декуриону. Тиберий отвязал от седла кожаный мешок, распустил завязки. Бритт заглянул внутрь.
— Что там? Не вижу.
— Огня, Сальвий.
Бесс приблизился с факелом.
— Голова? — удивлённо спросил бритт.
— Голова Децебала, — негромко ответил Тиберий.
На лице Анектомара проявилась гримаса — смесь удивления, восхищения и зависти. Он цокнул языком.
— Теперь понял, почему мы спешим? — спросил декурион с торжественными нотками в голове, — давай лошадей.
Анектомар пожевал губами.
— Всех?
— Разумеется, — ответил декурион, — ты хочешь, чтобы я один вёз такой трофей ночью по незнакомой местности? Мне нужны сопровождающие.
— Я отправлю с тобой двоих своих, — сказал Анектомар.
Декурион попытался возразить, но бритт отрезал:
— Два моих человека. Или иди пешком.
«Хочет примазаться к почестям?»
— Хорошо, — согласился Тиберий, — твои люди найдут дорогу в Апул ночью?
— Конечно, нет. Днём бы нашли, но не ночью.
«А ведь скажут, дескать, мы помогли, мы проводили».
— Сальвий? — повернулся декурион к Бессу.
Тот с досадой хлопнул ладонью по бедру.
— Ну что ты за человек, Тиберий? Ну что тебе дадут несколько часов?
— Это приказ.