У самого дома, несмотря на вчерашний обильный снегопад, ещё можно было различить на снегу багровые пятна. Уж если метель их не скрыла совсем, стало быть, крови тут целое озеро пролилось.
Снег почернел от сажи. Когда отправленные Лонгином к Мандосу всадники утром добрались до этого хутора, от углей ещё поднимался сизый дым. Сейчас они уже остыли.
Недалеко от входа лежал труп без головы. При виде его даже хладнокровный Марциал содрогнулся, а его помощника, худощавого молодого человека, вывернуло наизнанку. Бесс тоже ощутил рвотный позыв и с трудом подавил его, хотя он эту страшную картину наблюдал уже второй раз.
Лицо Тиберия окаменело. Обезглавленный труп когда-то был Мандосом.
Марциал и Лонгин подошли поближе. Гай Целий поморщился.
— Рубили не мечом.
— И не фальксом, — кивнул Тит Флавий, — и не топором.
Голова лежала в нескольких шагах от тела. Похоже, её действительно отделил не клинок. Края чудовищной раны неровные.
— Почему не топором? — спросил Тиберий, — запросто может быть топором. Тупым.
— Хочешь сказать, несколько раз ударили? — спросил Лонгин.
— Ну да. Потому такое месиво.
— Справедливо, — заметил Марциал.
— Нет, вряд ли, — проговорил Бесс.
Трибун повернулся к нему.
— Почему?
— Я бы сказал, что…
Он помолчал немного, словно собираясь с духом. Трибун терпеливо ждал продолжения.
— Похоже на то, что её оторвали. Мне так кажется.
— Оторвали? — удивился Тиберий.
— Да.
— Да не… Не может быть. Это же… Это же какую силищу надо иметь?
Лонгин поджал губы и скептически покачал головой.
— Видишь, из раны кусок хребта торчит? — указал Бесс, — на целых три пальца. Если бы рубили топором…
Сальвия передёрнуло, и он замолчал.
— Что бы тогда? — спросил Марциал.
— Кость бы не выставлялась… Так…
«Боги, словно баранью тушу обсуждаем… А ведь это Мандос!»
Марциал ещё какое-то время посидел возле тела, внимательно осматривая его. Туника на груди Мандоса была располосована, пропитана кровью. Четыре длинных глубоких царапины шли параллельно. Ещё нашлись порезы на правой руке, ниже локтя. Других ран не наблюдалось.
Марциал встал, подошёл к другим трупам.
В дверях лежало сразу двое. В одном из них Тиберий опознал Анектомара. Причина смерти бритта, в отличие от прочих, была довольно очевидна — его зарубили мечом. Удар рассёк ключицу возле основания шеи.
Рядом, зажимая скрюченными окоченевшими пальцами вспоротый живот, лежал Тестим. Все остальные нашли свою смерть внутри дома и так сильно обгорели, что больше никого опознать не удалось.
Марциал ещё долго ходил по пепелищу, время от времени давая указания своему помощнику записать какое-то наблюдение. Остальные молчали.
Наконец, когда трибун, зачерпнув горстью снег, попытался оттереть запачканные сажей ладони, Тиберий спросил его:
— Так кто их мог убить, Гай Целий?
— Не даки, — ответил вместо Марциала Бесс.
— Почему так думаешь? — спросил его трибун.
— Никогда прежде такого зверства не видел.
— Послужил бы с моё на границе, — буркнул Лонгин, — всякого бы насмотрелся…
— Чтобы даже лошадей бросили в огне? — пропустил его слова мимо ушей Бесс, — когда такое бывало? Их бы угнали.
— Загорелся навес и обрушился, — возразил Марциал, — а был бой, суматоха. Просто нападавшие не успели отвязать лошадей. Всех. Двух же угнали.