Я переоделась в черные леггинсы и безразмерный джемпер, который моя лучшая подруга Клара подарила мне на прошлое Рождество, усмехнувшись при виде надписи: «День, когда я оденусь для мужчины, будет днем, когда меня оденут в гроб для встречи с Иисусом». Моя мама ненавидит этот джемпер и однажды даже пыталась тайком избавиться от него, когда собирала "ненужную" одежду для благотворительности, на которую каждый год заставляет нас ходить. Я собрала волосы в пучок, зная наперед, что мама опять прокомментирует, что предпочитает меня с распущенными локонами, и отправилась к сестре Карле, чтобы узнать, готова ли она.
— Входи, — отозвалась она, когда я постучала.
Она стояла перед зеркалом, поправляя волосы. На ней была элегантная шелковая блузка цвета бордо и черные брюки палаццо. По крайней мере, у родителей есть одна дочь, которая всегда соответствует их ожиданиям.
Ладно, я, возможно, немного преувеличиваю. Есть еще трое, которыми они гордятся, помимо меня.
— Ты готова идти к отцу? — спросила я, пытаясь скрыть зависть к ее безупречному виду.
Взгляд сестры задерживается на моем джемпере, и она смеется:
— У мамы будет сердечный приступ, когда она тебя увидит.
— Сомневаюсь, — фыркаю я.
Я поднимаю фотографию с её туалетного столика, на которой мы стоим вдвоем, и вздыхаю:
— Во всяком случае, она будет смотреть на меня, как всегда. С этим взглядом, полным обещаний прочитать мне бесконечную нотацию. Но ты знаешь, что к концу вечера она перейдет к каким-нибудь другим мелочам, которые обязательно привлекут её внимание».
— Может, она и сдержится, — замечает Карла, поправляя волосы. — Папин гость, как я слышала, останется на ужин.
— Совпадение, — говорю я, направляясь к двери. — Папины клиенты редко остаются на ужин.
— Я не думаю, что он клиент, — Карла пожимает плечами, её голос слегка насторожен.
Когда мы подошли к кабинету, оттуда донёсся взволнованный голос отца:
— Я не уверен, что она к этому готова.
— Тициано, ты слишком мягок с ней. Она не чертов ребёнок!
Раздражение дедушки было очевидно.
— Я думала, что дедушка не вернётся домой до конца месяца, — прошептала я Карле, стараясь не обращать внимания на стук собственного сердца. Я знала, что скоро мне придётся встретиться с ним лицом к лицу.
— Я тоже так думала, — тихо ответила она, затем постучала в дверь и открыла её, услышав отца.
Папа стоял напротив нас, нервно улыбаясь, но его лицо изменилось, когда он заметил мою одежду. Глаза сузились, а его губы сжались в тонкую линию, как только он прочитал надпись на моём джемпере. Однако он быстро взял себя в руки, восстановив самообладание, и перевёл взгляд на пожилого мужчину.
Дедушка, напротив, даже не пытался скрыть своего раздражения. Его взгляд изучал мой наряд, и выражение лица тут же напомнило мне мультфильмы, где у персонажа лицо приобретает ярко-красный оттенок, а из ушей валит дым. Его густые белые усы подрагивали, а хмурое лицо не скрывало отвращения.
Мы никогда не были близки. В действительности, я даже не была уверена, что он признавал меня своей внучкой. Иногда казалось, что он ненавидел само мое присутствие, не вынося даже дышать одним воздухом, когда мы оказывались в одной комнате.