– Типа, тебя побьют, или поймают за руку на взятку? – Забеспокоилась девушка.
– В том-то и дело, что нет. И вообще, не понятно, как и что может произойти. Это будут не проблемы с законом, не проблемы с конкретными людьми…
– А что тогда?
– Да я откуда знаю, – Фил развел руками, – Катя тоже еще не мастер. Вот, говорит, закрывает результат карта Башня, и черт его знает, как это будет.
– Это та карта, на которой в башню молния бьет?
– Ну да, – Парень улыбнулся, – Считай, суровый нежданчик.
– Ну тогда, наверное, не надо рисковать. Нам ведь и так не плохо. Кстати о нас, куда мы идем?
– О, у нас сегодня запланирован насыщенный вечер…
***
Часы показывали полночь. Влад сидел за столиком, накрытым черной тканью. Прямо на ткани мелом был нарисован круг с замысловатым рисунком – печать того, к кому он собирался обратиться за помощью. В центре круга стояла свеча из натурального воска в небольшом стаканчике, под ней лежало вырезанное прямо из выпускного альбома фото Егора. Рядом стоял стакан, наполненный хорошим ромом, и лежала дорогая сигара. Само собой, их цена и качество были относительными, но это было лучшее из того, что мог купить студент.
Сидящий за столом парень был полон мрачной решимости. Или выбранное им направление верно, и сегодня он получит помощь от тех Сил, с которыми собирался связать жизнь, в надежде на перемены, или же все это окажется просто самообманом, и эта мстительная сволочь, которую он бы с удовольствием пристрелил или отравил, сделает все, чтобы испортить ему остаток дней, проведенных в этом городе. И чтобы справиться с предстоящими нападками, ему придется плюнуть на собственные надежды и мировоззрения и присоединиться к Игорю и его единомышленникам. А в том, что назревает очередной виток травли, Влад не сомневался.
Парень сделал глубокий вдох, зажег свечу и начал читать обращение к Барону Саммеди. Один из наиболее известных в пантеоне, Барон считался покровителем кладбищ. Согласно книгам, он обладал властью над кладбищами и его обитателями, и фигурировал во многих ритуалах, связанных с врагами. К сожалению, единой информации, как и мнения по нему не было. И сами ритуалы, и их цели разнились. Однако, все источники были единодушны в одном: именно к нему следовало обращаться за справедливым возмездием для врага.
Несмотря на то, что текст обращения в книге был как гаитянском, так и на транслите русскими буквами, а еще в одном столбце был и перевод, и все это нагромождение букв парень несколько раз перечитал и практически заучил русскую версию воззвания, получалось откровенно коряво. Какие-то слова Влад понимал, так как они были заимствованы из французского языка, какие-то прочитывал по бумажке и уже потом глаз цеплялся за перевод. В любом случае, речь была дерганой и прерывистой. Тем не менее парень упорно продолжал повторять воззвание, стараясь добиться правильного звучания, и вкладывая в каждое, даже непонятное и режущее слух, слово все свое желание быть услышанным.
Так прошло больше часа. Свеча прогорела уже на две трети, мысли путались, а буквы начинали плясать перед глазами. Влад не знал, чего именно он должен добиться. Главной целью парень поставил продолжать, пока горит свеча, добиваясь наиболее оптимального звучания. И в какой-то момент, когда сознание окончательно поплыло, он ощутил на себе чье-то… внимание?
Это было странное ощущение, похожее на то, что испытывает человек, которому смотрят в спину. Только исходило оно не сзади, а из размытого полумрака за свечей, который из-за пляшущего пламени казался живым и двигающимся в неясном ритме. Но внимание не было «пустым», в нем не было агрессии или заинтересованности. Было только ощущение недовольства. В памяти Влада сами собой всплыли первые занятия с репетитором, который говорил, что от произношения ученика режет уши.
И Влад полностью перешел на русский. Он начал говорить своими словами, стараясь максимально гармонично передать смысл перевода, восхваляя, предлагая подношения и прося о помощи сам источник этого невидимого внимания.
Источник ответил парню ощущением снисходительного одобрения и слабой заинтересованности, направленной уже на фото под свечей. И Влад начал рассказывать, стараясь максимально спокойно и убедительно изложить свою позицию, но сам не понял, когда потерял контроль, и его захлестнули эмоции и воспоминания. Он говорил и не мог остановиться, выплескивая наболевшее, вспоминая даже то, что было старательно забыто, чтобы не бередить душевные раны. Травля, постоянные насмешки, жестокие розыгрыши, ушаты грязи и насмешек, вылитые на все, что он хоть раз имел обозначал как имеющее для себя ценность. И инициатором всего этого всегда был один и тот же человек. Тот, чья фотография сейчас лежала под свечей. Тот, чьей смерти и страданий он сейчас так жаждал и просил об этом неизвестное божество. И когда поток эмоций и слов иссяк, тьма за свечей ответила…
Равнодушием. Абсолютным равнодушием к чужому страданию. Подобное ощущение Влад испытывал только один раз, когда с больным зубом пошел в ближайшую к дому стоматологию. Цены там оказались просто конские, и когда молодой студент сказал, что ему немного не хватает до озвученной суммы, получил в ответ лишь брошенную ледяным тоном фразу: «Значит приходи, когда будет хватать».
– Значит цена не та? – Влад достал бутыль с оставшимся ромом и еще две сигары, что взял на всякий случай, и положил их на стол, – А так?
В ответ ощущение внимания начало ослабевать. От парня просто отворачивались.
– Стой, подожди! – Влад всем телом подался вперед, как будто пытаясь догнать ночного гостя, – Барон! Вам же нужны последователи в нашей стране? Я готов служить! Выполнять ритуалы, приносить подношения, работать с людьми от вашего имени!
Внимание снова усилилось, но от парня явно ждали чего-то еще, чего-то ценного. Мысли Влада судорожно заметались. У него не было при себе наличных денег, драгоценностей типа перстней, он тоже не носил, считая пустой тратой драгметаллов ради пафоса. Металлов… золото… у него есть золотая медаль за победу на краевой олимпиаде по иностранным языкам. Правда там максимум напыление, и ценность у медали прежде всего личная, ведь это был результат упорной работы над собой, воспоминание, полное радости, ключ к поступлению именно туда куда он всегда стремился. Но попробовать стоило.
Влад встал, достал с полки медаль, положил в круг и сказал:
– Как насчет этого? Для меня ее ценность огромна, но золота в ней…
Парень не успел закончить. Картинка перед глазами еще сильнее поплыла, очертания объектов смазались, а во мраке за свечей проступил силуэт человека, одетого во фрак и цилиндр. Но присмотревшись к лицу, Влад вздрогнул. Из-под шляпы на него смотрело иссушенное лицо мертвеца с глубоко впавшими, отливающими красным глазами. Фигура молча сидела и смотрела парню прямо в глаза.
– При-иветствую, Барон, – С трудом выдавил из себя Влад, и собрав остатки воли в кулак продолжил, – Если мое предложение вас устраивает, то я готов заплатить.
Губы Барона растянулись в легкой усмешке, силуэт откинулся назад, располагаясь на смазанных очертаниях стуле, закурил сигару от свечи, поднял стакан с ромом и вытянул в сторону Влада.
Какое-то время парень отходил от шока, но потом понял, что именно от него требуется. Взяв сигару со стола и откусив кончик, он схожим жестом прикурил ее от свечи, едва не поперхнувшись терпким дымом, потом поднял стакан и вытянул навстречу гостю, чокаясь. После чего сделал большой глоток. Горло обожгло устремившимся в желудок жидким огнем, но вопреки ожиданиям, дальше это тепло пошло не в стороны, а поднялось к груди и голове, собираясь в два пульсирующих теплом шара. В голове у Влада прояснилось, и он увидел едва отличимый от реального образ: на перекрестке троп кладбища стояла открытая бутылка рома, рядом лежали две сигары и его медаль, а под ними, на глубине примерно сантиметров десяти было закопано фото его врага. От Влада требовалось лишь озвучить желаемый результат.