Я же в глубине души мечтаю достать Ноэля Брана живим и совершенно безоружным, обнаженным. Ничего не подозревающим. Чтобы страх кружил в его глазах, когда я доберусь до него. Чтобы он увидел, какого монстра разбудил во мне своими глупыми соревнованиями. А я буду упиваться его шоком, ужасом, наполняющем тело. Заставлю расплатиться за все наши потери. Он будет медленно умирать на глазах всех моих ребят. Я с превеликим удовольствием стану его палачом и единственным лицом, которое он увидит перед своей смертью. Заставлю страдать, медленно подыхать в канаве далеко за городом. Буду отпиливать от него по маленькому кусочку, пока в итоге он не превратится в кучу жалкого фарша и горстку переломанных костей. А его людей заставлю все это сожрать до последней крошки, они захлебнутся в собственной рвоте. А затем, даже не моргнув, я раскрою им черепа.
Такой сладкой и желанной кажется эта месть. Дурманящей голову. Но я намереваюсь забрать все. Оттого мне и моим парням требуется совсем чуть-чуть времени. Ненависть и так клокочет во всех нас. Ей просто нужна красивая и безжалостная огранка.
* * *
Настойчивый стук в дверь.
Мой и без того чуткий сон рассеивается из-за резкого звука, и я слегка приподнимаюсь на локтях, пытаясь разлепить сонные веки. Солнце уже пробивается в комнату сквозь опущенные жалюзи и оставляет на ковре золотистые прямоугольники света. Я щурюсь от яркости окружающей меня картинки, давая глазам привыкнуть. Затем вновь моргаю и хватаюсь за телефон, который раннее бросил на пол рядом с диваном.
09:38.
Уже почти десять утра. Я проспал даже больше трех часов.
Неплохо.
– Мистер Крейг. – нетерпеливый кулак вновь барабанит по двери.
Я не спеша принимаю сидячее положение и провожу рукой по волосам, зачесывая выбившиеся пряди назад. А по юному голосу уже безошибочно определяю: это Чад.
– Что такое Чад? – глухо отзываюсь я, параллельно разминая затекшую шею.
Дверь в кабинет распахивается, и заходит Чад с одновременно виноватым, но заинтересованным видом.
– Босс, простите. – лепечет он, переминаясь с ноги на ногу. – Но Бернард не знает, что делать с мальчишкой.
В этот же момент я перестаю крутить головой и, наконец, одариваю его нахмуренным взглядом.
– Какой еще мальчишка? – в замешательстве спрашиваю я.
– Сам не знаю, меня попросили только сообщить вам.
Что за черт?!
Поднимаясь на ноги, я пихаю свой телефон в карман и быстро поправляю слегка сдвинутые и скомканные края рубашки. Заправляю их обратно под тугой ремень и пальцами разглаживаю воротничок. Без промедлений и лишних разговоров мы выходим из кабинета.
– А где Эдди? Он же должен был остаться следить за всем. – я закрываю за собой дверь и плетусь за Чадом.
– Они с Феликсом уехали. Бернард, должно быть, знает куда, но я не в курсе.
– Понятно. – раздраженно говорю я. – А ты почему до сих пор еще здесь? Новая смена уже с шести вечера.
– Я помогал девочкам с закрытием, разгружал машину, потому что Карл привез продукты и болтал с парнями. Ну а потом меня поймал Бернард с этим мальчиком.
И как тут выспишься? Их же и на секунду нельзя оставлять без контроля.
Эдди так упорно уговаривал меня расслабиться, просил хотя бы немного замедлиться и хорошенько отоспаться. Как спустя всего пару часов творится какая-то неразбериха. Куда он уехал на пару с Феликсом? И что это за мальчишка?
Я подавляю ленивый зевок и провожу ладонью по щетинистым щекам и подбородку. Нагоняю Чада, который ведет меня через длинный коридор в противоположный конец бара к черному выходу. Мы минуем большую кухню, уже опустевшую и слишком тихую. И заходим в подсобку, где среди железных стеллажей с коробками и разного бытового оборудования сидит мальчик лет тринадцати. А в пару метров от него, чуть правее стоит взвинченный Бернард.