Глава третья
Мне снилось, будто я парю над Москвой, словно птица.
И видел это почти как наяву. Я летел и с высоты наблюдал за городом. Все вокруг казалось чистой и незамутнённой сказкой. Люди виделись мне крохотными муравьями, а лошадки и тележки были маленькие и смешные.
На такой высоте не было видно грязных улиц и потрескавшихся фасадов, не было нищих и пропойц, вонючих рынков и смрадных переулков.
Всё было маленькое и кукольное, а сам город напоминал муравейник которые жил своей муравьиной жизнью, и подчинялся своим муравьиным законам.
Но после пристального наблюдения, я увидел крошечные огоньки, что ползли по «венам» этого города, а некоторые не двигались, но я откуда-то знал, что все огоньки живые.
И это не просто огоньки, это маленькие искорки магического дара, что находится в людях.
Меня тянуло к этим огонькам, мне хотелось их всех забрать себе, сберечь, не дать пропасть во всё пожирающей пустоте это мира. Мира жадного, холодного и пустого, что сам хочет обогреться за счёт этих огоньков.
И меня бросал ветер из стороны в сторону, не давал спуститься вниз к огонькам. И я всё больше и больше замерзал в этой борьбе.
Я чувствовал, как этот мир пытается поглотить меня… Когда проснулся, была ещё ночь. Она дышала своими звуками и прохладой. Явственно слышались перестук колес, цоканье подкованных копыт, выбивающих по брусчатке сонную чечётку.
Шарканье метлы дворника по мостовой, где-то далеко лаяли и завывали собаки.
Вчера сон меня одолел быстро, оглушив усталостью и огромным количеством впечатлений.
Вернувшись после общения с Элли, умылся, снял этот Торгов корсет и, забравшись под балдахин, провалился в глубокий сон.
А утром, после положенного молитвенного правила, стал выполнять разминочный комплекс Светлого Двора, конечно, не весь, только то, что не нагружало травмированную спину.
«Странно, почему мы не делим ложе с супругой? Я, конечно, понимаю, травма спины и всякие сопутствующие душевные метания, но может быть, прикосновениями к теплу тела своей законной супруги мог бы и разжечь огонь в чреслах...» - размышлял я, медленно выполняя упражнения на растяжку спины.
«Ну и ладно, травма эта поправимая, просто надо восстановить деформированную ветку нервов, и мы ещё поборемся за продолжение нашего рода», – перетекая из одной стойки упражнений в другую, ободрял себя и, при этом старательно раздувая свой внутренний источник и направляя лёгкие блики магии в тёмные пятна своей покорёженной ауры.
«Конечно, очень смущает наше кровное родство с Елизаветой, но мне известен интересный ритуальчик, который нам поможет этот момент упразднить!» – и с такими оптимистичными мыслями и выполнял утренний моцион.
26 апреля 1891 года.
Москва. Кремль. Чудов монастырь. Храм в честь Чуда Архангела Михаила.
Утро у Его Императорского Высочества, Великого князя Сергея Александровича, начиналось в 6.30 утра. Он вставал, выполнял гигиенические процедуры и шёл слушать молитвенное правило в домовую церковь, а если здоровье не позволяло, то читал молитвы, сидя в своей опочивальне.
После приёма духовной пищи, шёл принимать пищу телесную, то есть завтракать, и, конечно, кушал только то, что дозволял церковный устав этого дня.
На этих завтраках он общался со своей супругой, которая иногда, если позволяло здоровье, присоединялась к его трапезе.
А если была важная дата или значимый церковный праздник, то вместо завтрака шёл в церковь и молился на литургии, а после неё пил лёгкий чай и отдыхал до обеда, так как покалеченная в детстве спина начинала его сильно беспокоить.
Отдохнув и пообедав, устраивал себе небольшой моцион в виде прогулки. И после начинал заниматься делами службы, ему порученной.
Всё прекрасно и очень правильно...
Но!
«Когда, скажите мне! Когда заниматься делами?! Я во дворцах не мог находиться только потому, что они вообще никуда не спешат и ничего делать не хотят! И здесь опять я попал в эту паутину!» - разорялся я мысленно, стоя на Праздничной литургии.
Сегодня был большой Праздник, и все стояли с какими-то ветками в руках (кажется, верба), мне тоже торжественно сунули в руку этот религиозный символ. В голове мелькало название этого праздника, но мне было скучно размышлять об этих вещах, и я отмёл их как не существенные. Нет божеств, все ритуалы становятся бессмысленными, тем более я не чувствовал магических эманаций, исходящих из храмового алтаря. А Творцу эти потуги с «ритуалами» не нужны.
Людей в Соборе было много, и я чувствовал на себе их взгляды. Единственное, что меня утешало, так это исходящие из подземного источника силы магические эманации, которые наполняли мой крошечный резерв чистой энергией Творца.
«Интересно, а кто додумался здесь построить этот храм, ведь это точно не спроста. Надо будет, покопается в документах, и попытаться понять, намеренно ли тут сооружена эта церковь или же это случайность? Но как мне подсказывает интуиция, строители знали, где строят…»
В общем-то, мне было не тяжело стоять и слушать церковную службу, она было красива и достаточно торжественна, единственное, что меня раздражало, так это количество дыма из кадил, что постоянно выпускали дьяконы в мою сторону.
После всех религиозных церемоний и плотного обеда, решил предложить Элли прогуляться по Москве. Но чтобы это действие не становилось тяжёлым мероприятием, сделать это как бы инкогнито, минимум охраны и полузакрытая коляска.
Елизавета Фёдоровна была удивлена и обрадована этому ouvertures. Хоть она и чувствовала себя не до конца отдохнувшей после поезда, да и большое церковное богослужение не прибавило ей сил, такие инициативы, исходящие от супруга, были большой редкостью. Поэтому это предложение было ей принято с радостью и воодушевлением.
Через час мы, сев в скромное ландо без гербов и украшений, с четырьмя казаками охраны, проехав через Спасскую башню, двинулись на прогулку.
После всех церемоний и трапезы, после толчеи и каких-то приветствий, с явным контекстом, который мне было лень считывать, после угодливых улыбочек и поклонов, катиться по вымощенной набережной было хорошо.
Солнце было ярким и по-весеннему тёплым, нас обдувал мягкий ветерок, и в воздухе пахло весной.
Мы сидели с Элли, тесно прижавшись друг другу, и мне было очень комфортно с ней, я иногда говорил ей тихонько на ушко всякие благоглупости, она смущённо улыбалась в ответ и не отстранялась от меня.
Народ, прогуливающийся по набережной, вид имел довольный и умиротворённый. После мы повернули к Храму Христа Спасителя и, полюбовавшись его громадой, поехали к Арбатской площади через Пречистенский бульвар.
В какой-то момент понял, что мы уже давно не двигаемся. Приподнялся с сиденья и увидел впереди затор из телег и различных повозок. Решил, что это хороший вариант размяться и пройтись и, весело улыбнувшись, обратился к своей спутнице:
Eure Hoheit würde gerne einen kleinen Spaziergang machen? (Ваше Высочество не хотело бы немного прогуляться?)
We
Сойдя с экипажа, подозвал охрану. Сегодня нас охраняли казачки из местных.
- Так, мы хотим прогуляться по бульвару, двое идут с нами. Как этот затор рассосётся, нас догоняете. Понятно?
-Так точно, Ваш... – начал орать старший из казаков, но, увидев мой кулак перед своим носом, уже тихо добавил: - Понятно, Сергей Александрович.