Глава четвертая
Мы подошли к месту, где городовые сгоняли в толпу евреев и их семейства. Зачем выполнялось в таком виде это поручение, я не понимал. Из близлежащего трёхэтажного дома выходил городовой и выгонял очередного еврея; тот был испуган и ошарашен.
– Васильков, – обратился я к околоточному, –Насколько я помню указ моего брата-самодержца, там есть сроки после уведомления, в которые надо было собраться и покинуть город. И если мне не изменяет память, составляют от двадцати дней. Покажи мне, пожалуйста, уведомление или расписку о его получении, которая должна быть вон у той семьи, – я указал ему на еврейку, что сидела на земле и держала двух маленьких детей на руках, а третий стоял за мамой и обнимал её за плечи.
– Ваше Императорское Высочество! Да откуда они будут-то, эти уведомления, если только вчера вечером приказ поступил очистить этот дом от жидов?! – удивлённо он начал разводить руками, – Мы ж люди маленькие, нам приказали, мы и сделали! – оправдывался он. А вот эта оговорка про конкретный дом мне не понравилась.
Всё-таки мы достаточно громко разговаривали, и народ стал обращать на нас внимание. Прекратила голосить какая-то здоровая бабища, подобрались городовые, и начал подтягиваться любопытный народ.
В этот момент рядом с нами остановился явно дорогой экипаж, и из него вышел сам обер-полицмейстер, Юрковский Евгений Корнилович, одетый в форменный мундир с накинутой поверх шинелью, а за ним из коляски буквально вывалился какой-то полный мужчина в штатском костюме, который чуть не лопался на его безразмерном пузе. Они о чём-то переговаривались и не особо интересовались происходящим.
Тут из толпы выскочил какой-то нижний полицейский чин и, подскочив к вновь приехавшим господам, начал что-то им рассказывать, указывая кивком головы в нашу, с Елизаветой Фёдоровной, сторону. Штатский и обер-полицмейстер всполошились и, разглядев нас, ускоренным темпом пошли в нашу сторону.
- Здравия желаю, Ваши Императорские Высочества! - деланно радостным голосом начал приветствовать нас с Элли генерал, - С праздником великим вас! - частил он волнительно, - Как мы рады вас видеть! Разрешите вам представить, – указал он на толстяка, - Залихватов Семён Васильевич. Видный деятель и меценат нашего города, а также владелец многих жилых домов в Москве.
- Безмерно рад видеть вас, Ваши Императорские Высочества... - пролепетал невнятным голосом этот пузан и присел, изображая то ли поклон, то ли книксен. Был он пузат и потлив, с жидкой бородкой на лице, которая не смогла скрыть его многочисленные подбородки. Костюм на нем был дорогой и явной иностранной кройки, по обшлагам вилась вышивка серебром. Я рассматривал этот образец пошлости, и во мне разрасталось чувство брезгливости.
- Здравствуйте, господа. Евгений Корнилович, объясните мне, пожалуйста, что тут происходит. И почему наша доблестная полиция в Великий Праздник выгоняет из домов наших граждан?
Так получилось, что все окружающие прислушивались к нам, и мои слова прозвучали очень ясно и громко, хотя я и не повышал голоса.
- Видите ли, к нам в полицию поступало много жалоб из этого домовладения. Жаловались на евреев и на запахи из их квартир. На то, что они собираются в большие компании и ведут нарушающие порядок разговоры... - оправдывался полицейский, а я смотрел на толстяка и видел, что дело тут вовсе не в жалобах.
- Жалобы - это, конечно, важно, но что-то я здесь не вижу мундиров охранного отделения, - перебил я его, - И ещё, по какой причине это выполняется так грубо и с нарушением устава полицейской службы? - и не дожидаясь ответа, обратился к своему охраннику:
- Приведи ко мне вон того старика с пейсами, только аккуратно, - сказал я, и отвернулся от этой парочки. «Да, собственно, и так всё ясно. Воспользовавшись указом императора, решили быстро получить выгоду», – так размышляя, наблюдал, как ведут ко мне пожилого еврея. Тот имел вид чуть помятый и какой-ко затрапезный. Старые опорки, потёртые штопаные шаровары, тужурка с чужого плеча, ну и кипа, что венчала полностью седую голову.
А из-под очков на меня посверкивала вся «грусть» жидовского народа.
На фоне моего казачка, что аккуратно сопровождал старика ко мне, был он подобен старому ослику пред богатырским конём. Такой же маленький и щуплый.
– Скажите мне, уважаемый, у всех ли ваших есть разрешение жить в Москве? – обратился я к этому жиду, которого привели ко мне. У того вид был смиренный и взгляд всё повидавшего человека.
- У всех есть нужные бумаги, ваше Императорское Высочество, – произнёс он тихим голосом, – Нам разрешили здесь снять квартиры с оплатой на год вперёд, мы всё заплатили, а через неделю нас выгоняют! – запричитал он.