У Лоры перехватило горло.
– Что ты об этом знаешь? – с трудом выговорила она.
Афина снова посмотрела на нее, на этот раз торжествуя.
– Я знаю… кто их убил.
5
Воспоминания, мучительные и реалистичные, поднялись в душе, прорываясь сквозь все выстроенные барьеры. Лора снова видела дверь их квартиры, когда подошла к ней тем утром. Слышала леденящую тишину внутри. Ощущала запах крови.
Она сделала глубокий вдох и с силой нажала ладонями на глаза, пока яркие цветные пятна не заплясали под веками. Ей удалось сойти с темной тропы, на которую она опять ступила, но лишь на мгновение. Удивительно, как она не сорвалась, когда сказала:
– Я уже знаю, кто их убил. Аристос Кадму из Дома Кадма.
Новый Арес, рожденный в последнем Агоне.
– Возможно, он… приказал их убить… но кто держал клинок? – настаивала Афина. – Не он. Он был всего лишь новорожденным богом…
Тело Лоры напряглось так, что стало больно.
– Это не имеет значения. Он отдал приказ. Аристос Кадму был главой своего клана, а потом стал их богом. Они все несут ответственность, все до единого – мужчины, женщины, дети, преклоняющие перед ним колени. Но только у него была власть это сделать.
Клан подчинился его приказу, и ее родители и обе сестры были убиты с такой жестокостью, что Кадмидам пришлось не одну неделю отмывать квартиру в попытке скрыть улики. В конце концов им все равно пришлось уничтожить следы преступления огнем. По мнению Департамента полиции Нью-Йорка ее семья сама устроила пожар из-за спора об аренде, а потом покинула город, и больше их никто не видел.
Никто из Дома Кадма не взял на себя ответственность за преступление. Никто и не собирался этого делать. Много веков назад охотники поклялись на крови никогда намеренно не убивать охотника из другого клана, пока длился очередной семилетний цикл. Только так удавалось сохранить мир.
С семьей Лоры разделались на следующее утро после завершения Агона, хотя клятва должна была их защитить. Кадмиды нарушили священный обет, но ни один другой дом не был настолько силен, чтобы бросить им вызов, и ни один из богов не внял ее молитвам.
– Почему ты… не отомстила за них? – задыхаясь, продолжала Афина. – Все эти долгие годы… ты ничего не делала… Ты… не признаешь свою… Мойру… Ты никогда не искала… пуане… только опустилась… эйдос…
Лора опустилась на пол – у нее подкосились ноги. Она обхватила себя руками, борясь с тяжестью в груди. Ее Мойра – ее участь, ее судьба.
– Эти слова сейчас ничего для меня не значат, – хрипло произнесла она.
Но слышать их было так же больно, как бередить старые раны.
Пуане. Возмездие.
Эйдос. Стыд.
Жизнь без совершенства арете[21] и заслуженного тимэй[22]. Жизнь без завоеванного клеоса[23].
– Я была всего лишь маленькой девочкой. – Лора едва слышала свой голос. – Они бы и меня убили. Я была недостаточно сильна, чтобы бороться с ними. И я знала, что никогда не смогу добраться до него, тем более после того, как он вознесся.
Все это время она убивала, чтобы не быть убитой. Передвигаясь пешком, по воде и по воздуху, мечтала вернуться в город, где выросла. Она сбежала из лабиринта клятв, придуманных, чтобы удерживать ее в ловушке, пока не настанет день, когда Агон призовет ее пожертвовать последним ударом сердца.
Но Лора не сделала ничего, чтобы отомстить за свою семью.
Губы Афины скривились.
– Оправдания… Ложь, которой ты себя утешаешь… Ты никогда не была… всего лишь… маленькой девочкой. Я слышала… как о тебе шептались… говорили, что ты была лучшей в своем поколении… и как жаль… что ты рождена в другом клане…
– Ты лжешь, – пролепетала Лора, не в силах сдержать дрожь. Много лет назад подобные слова значили бы для нее все – так она жаждала признания от тех, кто отказывал ей в этом.
– Спартанцы… называли тебя… – выдохнула Афина, – маленькой Горгоной… Я искала тебя… выбрала тебя… зная твои способности… зная, что ты больше не охотник… Но ты… никогда не была слабой… бессильной… Поэтому я хочу знать… почему ты ничего не сделала… чтобы отомстить за свою семью?
Лора прижала руки к груди, загораживаясь словами Гилберта, выставляя их как щит. Но чем можно защититься от правды?