На площадь аскеронцы въехали последними — и на Церковной стороне ударили колокола, возвещая всей Империи — принцепс электор прибыли в Кесарию! Имперские выборы состоятся! Дворяне на площади разразились приветственными криками, на высокое крыльцо начали выходить члены Регентского совета — один за другим.
Буревестник смотрел на все это действо отстраненно. Регентский совет, серьезно? Дюжина стариков, некогда — первых лиц Империи, генералов, магов, священников, управленцев — спустя столько лет они наконец-то собрались провести выборы… Фабий Красивый, последний Император, в своем завещании указал ясно — Регентский совет выполняет свои функции до следующих выборов, которые необходимо провести со всей возможной скоростью!
Рем Тиберий Аркан, будущий герцог Аскеронский, будущий Командор ордена Зверобоя, будущий Буревестник родился в тот же месяц, когда умер император Фабий Красивый. Четверть века понадобилось Регентам, чтобы созвать выборы! И надеяться на то, что сделали они это из чувства искреннего патриотизма и желания возродить Империю было бы крайне опрометчиво. Аркан и не надеялся… Он готовился к худшему.
Вторым рядом — сразу за спинами Регентского совета — выстроилась череда иерархов Синедриона. В пурпурных мантиях, высоких митрах, с посохами — оптиматские первосвященники чувствовали себя истинными хозяевами положения.
— КЕСАРИЯ ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС, ЛУЧШИЕ ЛЮДИ ИМПЕРИИ! — раздался голос герольда.
Взревели трубы, на фасадах зданий синхронно развернулись пурпурные полотнища, взлетели в воздух тысячи лепестков, закружившись над площадью. Тысячеголосый сводный хор кафедральных соборов столицы стоя у подножия дворцовой колоннады, запел старинный гимн «Тебя, Бога, хвалим», но…
Ортодоксы, которые решили прислушаться к совету Аркана и не присоединяться ни к одной из сформировавшихся партий, стали переглядываться. Слова были другие!
— Тебя, Феникса, хвалим
Тебя, хозяина, исповедуем.
Тебя, владыку вечного,
Вся земля величает, - гремел григорианский напев.
Ни одного слова про Бога, Творца миров, Владыку Света и Огня и подателя вечной жизни не было в этом страшном хорале. Кому молились кесарийские оптиматы? Именем кого они собирались благословлять выборы будущего Императора? Буревестник то хватался за эфес меча, то — начинал шептать строчки псалмов… Он не мог найти себе места здесь, на самой красивой и величественной площади самого грандиозного города в мире.
И вдруг на плечо ему легла рука в кожаной перчатке. Брат Мартелл — старый зилот, боевой капеллан ортодоксальных воинов церкви, был здесь — в составе свиты Аркана. Он надел шаперон и шапель, и кожаный доспех, и у бедра его был скимитар, такой же, как у Патрика, Скавра, Шарля и Луи.
— Они продали души дьяволу, — проговорил он. — И свои, и своей паствы.
Обернувшись и глянув в ясные глаза священника, Буревестник одними губами произнес:
— Повинны смерти.
И сразу сердце Аркана успокоилось. Решение принято. Жребий брошен. Он здесь — не участник этого фальшивого действа. Он и его люди — верные псы Господни в стае волков. Их главная цель которых — отделить зерна от плевел и спасти верных… И заблудших, но готовых снова встать на путь истинный. Остальные же… «Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат…» — так сказано в писании, и быть по сему!
Когда исковерканный гимн отзвучал — снова ударили колокола, и вдруг на всю Дворцовую сторону, на весь Мраморный остров легла гигантская тень — и каждый поднял голову к небесам. Там, среди темных облаков, парил чудовищно огромный крылатый силуэт… Восторженные, экзальтированные вопли оптиматских дворян болью отдались в висках Аркана. Он потер затянутой в перчатку ладонью лицо, а потом еще раз — с огромным удивлением! — взглянул вверх, на того, кого тысячи и миллионы людей считали воплощением Творца. На Феникса.
— Господь всемогущий! — хрипло проговорил он. — Это же химера!
* * *
IX ЛИНЕЙНАЯ ЛОГИКА
Ортодоксальные владетели снова собрались в особняке Фрагонара. Снова Патрик в адъютантской обдирал до исподнего доверенных лиц Фрагонара, Бергандаля, Корнелия и Аквилы. Только обстановка в отличие от первой встречи был куда как менее напряженной. Теперь здесь точно собрались союзники и единомышленники! Вино и закуски на столе, а также — расслабленные позы собравшихся говорили именно об этом.
Аркан считал вслух:
— Всего — шестьдесят четыре. Одиннадцать — у популяров, то есть — у Вермаллена. Тридцать восемь — у оптиматов, но тут что получается: двадцать две у кесарийцев, которые, скорее всего, проголосуют за Краузе или за Вайсвальда — не важно, и шестнадцать — у сторонников разлюбезного Антуана. А у вас… — Рем глянул на переглядывающихся мужчин. — У вас семь. И у Аквилы — одна. И у меня…
— … семь, — Фрагонар хлопнул по столу ладонью. — Это ты, брат мой герцог, конечно, проиозвел фурор. Каков Аркан, а? Чисто аркановская дичь… С другой стороны, все логично: Децим захватил Лабуа, Монтрей — твой зять, Корхонены тебе многим обязаны, их новый ручной медведик, кунингас Ярвинен — дядюшка говорил, вы с ним вместе тянули лямку?
— Сидели за одним веслом на галере у гёзов, — Буревестник потянулся к блюду с закусками, взял горсть южных фисташек и принялся чистить их, одну за одной, и отправлять в рот. — А что касается Смарагды — так я теперь доктор естествознания и с ректором ручкаюсь. Про гнилые местечки — умолчу, я слово давал.
Аскеронским герцогом овладело некое странное фаталистическое спокойствие после того, как он увидал Феникса. Теперь он не испытывал и тени сомнения в правильности своих действий.
Сколько людей жило в Империи? Пятьдесят миллионов? Последняя перепись проходила тридцать лет назад, тогда эта цифра была процентов на пять-семь больше, но, учитывая нарушение многих логистических цепочек, хозяйственный упадок и разгул феодальной вольницы в подавляющем большинстве бывших имперских провинций, а еще — эпидемии, регулярные вторжения орков с Востока и бесчинства фоморов и химер в последние месяцы, человеческая популяция в Раваарде явно сокращалась… Особенно — среди оптиматов.
Тем не менее — как минимум тридцать миллионов человек молились Фениксу и смотрели в рот иерархам Синедриона, постепенно скатываясь в скотское состояние. Еще около десяти миллионов считали себя популярами. Северо-Восток с его многолюднымий городами, каменноугольными и железными шахтами и плодородными почвами, купеческие, портовые и ремесленные кварталы крупных городов по всей Раваарде — последователи учения Саймона Самромара занимали прочные позиции и уступать их не собирались. Конечно, были еще Юг и Север — их население оценить не представлялось возможным, но суровый край саами не мог прокормить более трех миллионов человек, да и вечно воюющий Юг при всем буйстве природы и изобилии ее плодов давал прибежище вряд ли большему числу черноволосых и голубоглазых орра.
Он, Рем Тиберий Аркан Буревестник, принадлежал к преследуемому и презираемому на большинстве бывших имперских земель племени. Ортодоксы — фундаменталисты и фанатики, хуторяне и мастера, воины и строители — по самым приблизительным оценкам составляли не более десяти процентов всех людей, то есть — около пяти миллионов. Не считая новообращенных северян, конечно. И рассчитывать на то, что в полномасштабной войне разделенные сторонники старых обычаев смогут победить оптиматов было бы как минимум опрометчиво. Семьсот тысяч ортодоксов жило в Аскероне — герцогстве развитом и густонаселенном, единоверцы Аркана составляли там три четверти населения, остальные аскеронцы придерживались, в основном, оптиматской конфессии. Еще три миллиона или около того образовали плотный анклав на Юго-Востоке, вокруг старой столицы — Первой Гавани. Там и размещались владения Фрагонаров, Бергандалей, Корнелиев. Остальные же были рассеяны по всей Раваарде. И едва ли не двадцать тысяч проживало в Кесарии, на Ремесленной стороне…