Кто-то сказал бы, что в это легко поверить, но ровно до того момента, пока ты сам не оказываешься в подобной ситуации. Это равносильно тому, что тебе скажут, что земля плоская, а потом выяснится, что это всё правда. Если так подумать, то звучит жутко.
Но в этом «месте», — Кондрат старался избегать словосочетания «другой мир», — не всё было настолько запущено, как могло показаться с первого раза. Гёрн, их сын, с восторгом рассказывал о паровозах, которые ездили по далёким землям, и летающих кораблях, которые по его описанию напоминали дирижабли.
Было здесь и огнестрельное оружие, которое в этом месте знали под названием громострел. Оно считалось дорогим, и получить его было непросто, особенно для простого люда. И по описанию они больше походили кремниевые ружья, а не на уже классические, использующие пули.
Пока они рассказывали, он не перебивал, не расспрашивал подробнее, чтобы лишний раз не вызвать к себе вопросов, — а то подумают, что шпион, и ещё сдадут куда следует, — а просто слушал, пока те с удовольствием делились новостями.
И куда больше он узнал о налогах этой страны, которые составляли примерно двадцать процентов. Это явно было основным вопросом среди местных, так как любой разговор по итогу сводился именно к налогам, которые они платили.
Также они упоминали главу этих земель, герцога Вёлтенберга. Он был жёстким, но, как его заверили хозяева дома, справедливым человеком со стальной волей. Они будто пытались всячески выставить его в лучшем свете, что показалось Кондрату странным. Напоминало случаи, когда жертвы из-за страха возмездия пытались выгородить преступника.
Информации хватало, чтобы занять себя на весь вечер, и, лёжа в хозяйской кровати, Кондрат смотрел в потолок, не в силах выбросить из головы всё, что слышал. Принять тот факт, что ты оказался в другом мире, не легче, чем принять на веру слова наркомана, что не виновен, когда его отпечатки были везде на месте преступления.
Не легко, но тем не менее можно, если внимательно изучить все факты. А факты таковы, что он, как ни пытался, не мог вспомнить ни страну Ангарию, ни такую запущенную страну, где до сих пор летали дирижабли и ездили паровые поезда.
Даже взять в расчёт погоду и местность вокруг, он предположил бы, что находится где-то в северной Европе, но там таких стран точно не было. Он бы даже попытался найти что-нибудь через телефон, если бы тот не потерялся, как, впрочем, и рация.
И, лёжа в кровати, постепенно погружаясь в полудрёму с пистолетом под подушкой, Кондрат невольно прокручивал одну и ту же мысль:
«Это всё грёбанная чушь. Это просто не может быть другой мир…».
И чем чаще она повторялась, тем больше Кондрат в неё верил, а вместе с тем приходил и другой вопрос:
«Чем мне здесь теперь заниматься?».
Впрочем, ответ на этот вопрос пришёл сразу по утру, так как, что бы ни менялось в мире, люди оставались людьми даже на краю мира в забытой богом деревушке другого мира.
Кондрат не заметил, как уснул, однако пробуждение вышло по-своему ярким.
Ещё до того, как открыть глаза, он услышал голос, который легко узнал. Говорили хозяин дома Фадот и староста, с которым он обмолвился ещё вчера парой слов, как попал в деревню.
— Да быть не может… — выдохнул Фадот.
— Сам с трудом верю, — прошипел зло староста. Потом повисла тишина. В этот момент, Кондрат был уверен, они смотрели на него. — Не будем будить господина и поговорим на улице.
— Конечно. Марэйн, позаботься о господине и извинись за то, что я не буду на завтраке.
— Да, но Фадот, они же не могли…
— Как видим, могли.
После этих слов дверь негромко закрылась, напоследок взвизгнув петлями, которые будто посмеивались над ситуацией.
Кондрат открыл глаза и сел через пару секунд, как мужчины вышли, заставив вздрогнуть хозяйку.
— Господин Брилль, вы уже проснулись⁈ — захлопотала она. — Простите, мы вас разбудили, мне так жаль…
— Что-то случилось? — хрипло спросил он низким голосом. Марэйн съёжилась под его взглядом, который, казалось, видел её насквозь.