Они остановились около виселицы, и едва петля оказалась на шее убийцы, толпа вновь одобрительно загудела.
Кондрат наблюдал за казнью издалека, не отводя взгляда. И в какой-то момент, когда Брин окидывал взглядом толпу, их взгляды встретились.
Бывший кузнец улыбнулся ему ехидной улыбкой, как будто тем самым приветствовал его. Или говорил, что однажды уже он сам окажется на этой виселице. Они несколько долгих секунд мерились взглядом, прежде чем лошадь, к которой был привязан второй край верёвки, начала шагать вперёд.
Верёвка начала натягиваться, пока полностью не затянулась на шее кузнеца. И он начал медленно подниматься над землёй. Его ботинки перестали касаться земли, по телу пробежала дрожь, заставив задёргаться ноги, а он продолжал смотреть в глаза Кондрату, как загипнотизированный. И Кондрат не отвёл взгляда.
Тело Брина продолжало дёргать ногами, исполняя свой последний танец смерти. Его лицо покраснело, глаза налились кровью, пока тело убийцы наконец не расслабилось, и его затуманенный взгляд не застыл на одной точке. И даже тогда казалось, что Брин продолжал смотреть на него с того света, превратившись в тёмную сторону человеческой сути, которую удерживал в клетке лишь страх возмездия.
Лёгкий порыв ветра заставил тело слегка покачнуться.
Толпа ещё немного постояла, наслаждаясь видом, после чего все начали расходиться по своим делам. И Кондрат наконец отвёл взгляд.
Теперь деревня выглядела как обычно, наполнилась своей обычной рутиной и жизнью. Всё выглядело нормально, кроме тела, которое теперь воспринималось как часть пейзажа.
— Вот и всё, — отряхнул руки подошедший глава деревни, будто самолично его повесил. — Одной бедой стало меньше.
— Долго он провесит? — кивнул на тело Кондрат.
— До приезда налоговых собирателей, чтобы те посмотрели и увидели, что мы боремся с любой преступностью и верны его светлости. Ну и ещё денька два повесит в назидание другим, чтобы ни у кого впредь мыслей таких не было.
Кондрат кивнул и уже собирался отвернуться, когда глава вновь заговорил.
— Господин Брилль, я надеюсь, мы не доставили много неприятностей. Не хотелось бы, чтобы его светлость подумал, что у нас тут беспредел твориться… — глава Нейш достал между делом небольшой мешочек. — И мы хотели бы выразить благодарность от всей деревни за то, что вы помогли справедливости взять верх. Пусть всё останется в прошлом…
Другими словами, чтобы его светлость не решил сменить главу, подумав, что тот не справляется со своими обязанностями. Слишком хорошее место Нейш занял и явно не желал его покидать.
— Что насчёт Корто? — Кондрат бросил взгляд на дом, в который вернулась семья.
— О, не беспокойтесь, мы своих не бросаем, телега, чтобы отвезти их, точно найдётся, — пылко ответил он. — Так что об этом можно больше не думать, верно?
Кондрат взглянул в глаза Нейша, который будто сжался под его взглядом.
Ему приходила в голову мысль, что у кузнеца мог быть сообщник, однако… Нет, пусть глава деревни Нейш и вел себя подозрительно, и мотив мог быть, однако просто не в его интересах было это дело. Даже если бы он повесил виновников, за несданный налог с него спросят в любом случае. Зачем рисковать тёплым и стабильным местом, когда ты можешь получить эти деньги другими способами, более аккуратными?
А желание так повесить первых же подозреваемых — это было больше похоже на бессилие, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. И никто не отменял месть за своего друга.
Что же касается денег…
Кондрат не брал никогда деньги у людей в знак благодарности за работу. Лучше не прикасаться к таким подаркам, если не хочешь вляпаться в проблемы. Потому что всегда пролегала тонкая грань между честным расследованием и личными интересами.
Но сейчас ситуация была другой. У него не было средств к существованию, и без денег он банально не протянет. А это, по факту, была лишь подработка…
Его рука забрала мешочек, сунув его в карман, и глава деревни довольно кивнул.
— Господин Кондрат, вы, в принципе, можете отправиться с собирателями налогов. Я попрошу их, и вы сможете добраться до Эдельвейса. Уверен, они помогут защитнику закона.