Секс — это одно. Это биология. Человеческая функция. Как чихание.
Но любовь? В моем разбитом органе есть место для любви только к одному человеку, и это всегда будет моя дочь.
Я прочищаю горло.
— Тэг, послушай...
— Нет, Вани. — Он качает головой и встает с барного стула. — Мы больше не будем об этом говорить, хорошо? — Парень по-братски обнимает меня, и я, как всегда, прижимаюсь к нему, получая все возможное утешение.
Рано или поздно он встретит кого-то еще. Кого-то, кто сможет любить его так, как он того заслуживает. Правда тогда для меня больше не будет объятий. Так что, пока я эгоистично принимаю их.
— Я всегда буду рядом с тобой и Хейван. Ничто в мире не изменит этого.
Он говорит это сейчас, но я знаю лучше.
Парень гладит меня по спине, прежде чем отпустить. Взгляд его голубых глаз всегда такой нежный и приветливый. Безопасный. Боже, как бы я хотела любить его так, как он того заслуживает. Всеобъемлющее адское пламя, которое игнорирует осторожность и полностью поглощает нас обоих. Он — идеальный мужчина.
Я была сломлена восемнадцать лет назад. И сколько бы времени ни прошло, все никак не могу собрать себя по кусочкам.
Почувствовав мое беспокойство, Тэг еще раз сжимает меня, а затем отступает.
— Мне пора идти.
— Да. Мне нужно кое-что сделать, пока Хейван не вернулась домой и не заперлась в своей комнате до конца выходных. — Подростки.
Когда она была маленькой девочкой, я была для нее всем миром. Теперь же получаю текстовые сообщения из ее спальни с просьбой принести еды.
— Она ведь больше не тусуется с Лией, да? — В тоне Тэга звучит беспокойство. В последний раз, когда Хейван и Лия тусовались вместе, ему пришлось забирать их пьяными с вечеринки.
— Нет. Она осталась на ночь с Мэг. Что-то связанное с марафоном страшных фильмов. — Я доливаю горячую жидкость, благодарная за облегчение, которое наконец-то наступило в моей голове.
— Мэг Портер?
Я киваю и делаю глоток.
Тэг хмурит брови.
— Портеры уехали из города. Уже несколько дней как. Они навещают семью Дункана каждое лето.
Я не удивлена, что Тэг знает об этом.
Население небольшого городка Маниту-Спрингс, штат Колорадо, составляет чуть больше пяти тысяч человек. Тэг вырос здесь и теперь работает парковым рейнджером. Он разгоняет вечеринки в лесу и возвращает детей к их родителям, с которыми веселился в том самом лесу много лет назад.
— Может, Мэг не поехала?
— Черт. — Я ставлю чашку и достаю телефон. Открываю приложение для отслеживания телефона Хейван — или, как она его называет, приложение для преследования. — Она у Мэг. — Я прокручиваю страницу до отметки времени. — Она там со вчерашнего утра.
— Хм. — Он пожимает плечами.
— Думаешь, родители Мэг уехали из города и они дома одни? Они могли устроить буйную вечеринку. — Мой желудок скручивается от беспокойства.
— Не удивлюсь. Все подростки устраивают вечеринки, когда родителей нет в городе.
— Я не устраивала, — бормочу я, набирая номер Хейван.
В семнадцать лет я кормила ребенка грудью. Отказалась от выпивки, наркотиков и сексуальных исследований в пользу подгузников, салфеток и бессонных ночей.
— Голосовая почта. — Я опускаю телефон, так как то ли от волнения, то ли от алкогольного отравления у меня сводит желудок. — Черт возьми, Хейван.
— Хочешь, чтобы я заскочил к Портерам по дороге домой и проверил ее?
— Нет. Она уже считает меня гиперопекающей. — Я тру глаза, пока не вижу звезды. — Я поговорю с ней, когда она вернется домой.
Тэг заправляет свои слишком длинные волосы за ухо.
— Может, они отменили поездку. Может, вообще не о чем беспокоиться.
Я киваю в знак согласия, хотя внутри у меня все переворачивается.
Воспитание дочери в Маниту-Спрингс было осознанным выбором. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя под присмотром хороших людей. Хотела ограничить ее знакомство с уродством большого мира. Боюсь, я была наивна, полагая, что в моих силах сделать хоть что-то из этого. От взросления нет защиты.
— Мне пора. — Тэг ополаскивает чашку и загружает ее в посудомоечную машину.
Смотрю, как двигаются его широкие плечи под выцветшей красной футболкой, и вспоминаю время, когда задавалась вопросом, можем ли мы быть чем-то большим.
Я подпрыгиваю от звука зазвонившего телефона.
На экране высвечивается номер с кодом Нью-Йорка.
— Ты собираешься ответить? — с любопытством спрашивает Тэг, когда я, затаив дыхание, смотрю на аппарат в своей руке.
Я порвала все свои связи с Нью-Йорком почти восемнадцать лет назад. Тяжело сглатываю.
— Наверное, просто телемаркетолог.
Телефон продолжает звонить, вибрировать и светиться на моей ладони.
— В субботу? — Парень подходит ближе, переключая мое внимание с телефона на него. — Эй, ты в порядке? — Он обхватывает ладонями мое лицо и проводит большим пальцем по моей влажной щеке.
— У меня болит живот. — Я отодвигаю свой чай.
Телефон продолжает трезвонить между нами, каким-то образом звук становится все громче и громче.
Парень выхватывает телефон у меня из рук и поднимает его.
— Можно?
— Я не знаю...
— Алло? — говорит Тэг, отвечая на этот дурацкий звонок. Его взгляд встречается с моим. Парень прищуривается. — Кто звонит?
«Хадсон Норт», — говорит мне одними губами.
Я испытываю внетелесное ощущение. Как будто моя душа парит в дверном проеме кухни, наблюдая за собой и Тэгом с безопасного расстояния. Оторванная от плоти и костей, которые держат мое сердце и не могут выдержать еще одного удара.
Его глаза расширяются.
— Да. — Его голос звучит глухо. Призрачно. Он протягивает мне телефон. — Возьми.
Я не двигаюсь, вероятно, потому, что часть меня, контролирующая мозговую деятельность, полностью отключилась.
— Хейван.
Ее имя приводит меня в чувства. Я моргаю, когда страх и беспокойство ударяют меня в живот, и кровь бурлит в венах.
Тэг снова протягивает телефон.
— Она в Нью-Йорке.
Я добегаю до раковины как раз вовремя, когда меня выворачивает.
Хейс
Люди такие чертовски странные.
Вся эта хрень с выходными — для неудачников. Я никогда не понимал, зачем человеку работать пять дней в неделю, если можно работать семь. Зачем работать сорок часов в неделю, если можно шестьдесят?
Футбол, барбекю, прогулки в парке и сон — удовольствия для слабаков.
Август воспитывал нас в духе голода. Никогда не довольствоваться успехом, когда можно стремиться быть лучшими. В нашем доме не произносили слова «достаточно хорошо». Хорошее было неприемлемо. Ожидалось, что все будет отлично. Не было такого понятия, как достаточно денег. Всегда нужно было стремится к большему. Семьи было недостаточно, чтобы сделать человека счастливым. Мы наблюдали, как у Августа было все, но он требовал большего. Больше детей. Больше женщин. Больше, больше, больше.
Именно поэтому я каждое утро встаю в пять часов.
Суббота — не исключение.
Я работаю над пересмотром контракта для крупной дизайнерской сделки, когда звонит мой телефон. Смотрю на устройство, надеясь, что оно самопроизвольно загорится и что мне не придется отвечать на звонок. Единственный минус работы дома по выходным — у меня нет секретаря, который бы занимался устранением отвлекающих факторов. На экране мелькает имя моего брата Хадсона.