— Хочешь знать, что я чувствую?
— Лучше знать, чем продолжать гадать.
— Ты меня поимела!
— Что? — Наконец она отшатывается.
— Ты слышала. Ты лишила меня шанса на отношения с нашей дочерью.
— Мы снова об этом говорим? — Она хлопает ладонями по бедрам. — Да, Хейс. Лишила. Потому что ты так хорош в отношениях.
— Что, блядь, это значит?
— Это значит, что ты мудак.
— Ну да, по крайней мере, я не бросаюсь на первого попавшегося мужика, чтобы он помог мне вырастить ребенка, оставшегося без от...
Ее рука взлетает слишком быстро, чтобы я успел увернуться. Щека ужасно горит, а челюсть болит от силы пощечины.
— Ты ничтожный, жалкий человек. — Ванесса встает, чтобы уйти.
— Забери пиццу с собой. Она чертовски воняет!
— Засунь ее себе в задницу, — говорит она и захлопывает дверь.
Я падаю обратно в кресло и потираю щеку, чувствуя... странное удовлетворение. Беспокойная нервозность немного улеглась, и я чувствую себя более расслабленным. Спокойнее. Я получил бой, в котором так нуждался. И за это мне хочется броситься к ее ногам и поблагодарить. Что это дерьмо обо мне говорит?
Ничего хорошего, это точно.
ГЛАВА 14
Ванесса
На следующий день мы с Хейван и Тэгом отправляемся в небольшой тур по Нью-Йорку, показать ему столько, сколько успеем до его вылета. Мы едим рогалики в Центральном парке, гуляем по Таймс-сквер, а потом по Хай-лайн. Хейван идет в нескольких метрах впереди нас, общаясь по FaceTime с Лией. Мы с Тэгом идем в дружеском молчании, настороженно приглядывая за Хейван, словно заботливые родители.
— Итак, — наконец, говорит Тэг. — Хейс. — Он произносит это имя так, словно от него исходит неприятный запах. — Не знаю, чего я ожидал, но не... это.
Я вздрагиваю от того, что он говорит о Хейсе как о вещи, а не как о человеке.
— Он всегда был таким холодным?
Я думаю о своем споре с Хейсом прошлой ночью. Как он отчаянно пытался причинить мне боль, и все же, все, что я чувствовала, это жалость к нему. Мои родители, несомненно, испортили меня, но родители Хейса поступили с ним гораздо хуже. Думаю, именно поэтому его вспышки никогда меня не расстраивали. Этот человек несет в себе бурю, заложенную в нем с детства, и иногда, когда жизнь задевает его за живое, мы видим проблески молний.
— Хейс всегда был сложным.
Тэг почему-то находит это забавным. Я вздрагиваю.
— Извини, но он несложный. Он просто нехороший.
— Он хороший, — защищаю его, хотя внутренний голос напоминает мне, что Хейс очень даже нехороший. — Ему приходится со многим справляться.
— Как и всем остальным, — возражает Тэг. — Должно быть, очень трудно понять, что делать со всеми этими деньгами.
На деньги можно купить многое. Несокрушимое сердце в это число не входит. Я знаю это по собственному опыту. Вместо того чтобы поделиться этим с Тэгом, просто киваю.
— Вы с ним хорошо ладите? Ну, знаешь, как в старые добрые времена?
Я таращусь на Тэга.
— Что? — Он поднимает руки в защиту, но при этом ухмыляется.
— Ты спрашиваешь меня, трахаюсь ли я с отцом Хейван?
Он засовывает руки в карманы и пожимает плечами.
— Я бы не так выразился, но... да, наверное, да.
— Нет. И это не твое дело.
Он хихикает и обхватывает меня за плечи.