В ответ Александр просто протянул к нему руку. На безымянном пальце, красовался золотой перстень-печатка с двуглавым орлом. Он выглядел вполне обычным, если, конечно, не брать в расчет его немыслимую древность и потрясающую точность отделки. Но не это отличало его от своих собратьев. Два глаза, тускло блестели в темноте коридора прозрачными алмазами, остальные же — горели ярким рубиновым светом. Один жарко и мощно, второй — едва теплился в глазнице…
— Быть того не может! — ахнул Борислав, впервые за долгие годы, теряя свою обычную невозмутимость.
— Это произошло вчера, — сказал Александр, убирая руку, — мне пришлось постараться, чтобы установить местонахождение достаточно точно.
— Но ведь мы искали! И не раз!
— Выходит, что плохо искали, — грустно усмехнулся он, — столько лет… И когда я уже почти потерял всякую надежду…
— Сколько воинов берете с собой? — сразу подобрался начальник охраны.
— Две группы первого звена, — слегка поразмыслив, ответил тот, — и ты летишь вместе со мной.
— Обижаете, господин. Как иначе?!
Александр только улыбнулся. Действительно, как? Потеря дочери в свое время подкосила не только его. Старый воин переживал также сильно, как и он сам. Ему не посчастливилось иметь детей, и в чужом ребенке он сумел воплотить самого себя. Девочка стала смыслом его жизни.
Холодный ветер из разбитого окна, скользнул по лицу, вынеся в коридор облачко праха. Тут же раздался громкий рык Борислава, и дверь в кабинет быстро захлопнулась. Все знали любовь хозяина дома к чистоте. Откуда-то с первого этажа появились крепкие парни с большими пластиковыми пакетами, ведрами, совками и метлами. Впрочем, сейчас ему было все равно. Мысли витавшие в его голове были далеки от чистоты окружающего пространства. Вокруг царила суета, отдавались приказы, а он все стоял, глядя вдаль и задумчиво перебирая пальцами узор перстня.
Проснулся я отлично отдохнувшим. Тело буквально переполняла энергия, порождая непреодолимое желание вскочить с постели и начать делать что-нибудь. Неважно что! Главное делать. С другой стороны, под одеялом было так уютно и тепло, что вылезать в большой холодный мир, пусть даже он и был домашней комнатой, было неохота. Эти два желания настолько сильно боролись во мне, что невольно вздохнул и открыл глаза.
Яркое утреннее солнце било в окно, заполняя комнату нежно-золотистым светом. Громко щебетали птицы. Под потолком, притаившись между балок, раскачивались связки лука и чеснока. На пороге, сидел дедушка и, штопая старую куртку, что-то тихонько напевал себе под нос. Легкий сквознячок шевелил мои волосы, заставляя блаженно жмуриться… Так… Стоп! Какой на хрен дед?! Какой еще сквознячок?! Где я?!?!
Резко подскочив с кровати, я принялся дико озираться по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь понять или вспомнить. Взгляд упал на девочку, спящую на соседней кровати. Кто она такая? А кто я???
Память услужливо подкинула нужные воспоминания о прошедшей ночи. Словно по цепочке они дернула за собой все остальные события, происходившие в моей жизни. Тонны информации прокручивались в голове с огромной скоростью. Детство. Школа. Университет. Армия. Знакомство с Катей. Работа. Авария. Новая жизнь…
Схватившись за голову, раскалывающуюся от боли я застонал и снова откинулся на подушку. Я тонул в обилии информации. Хотел хоть немного покоя. Отдохнуть, осмыслить. Не думать… Но мне просто не давали этого сделать. С каждой секундой я все глубже погружался в океан воспоминаний, образов, звуков и чувств, просто растворяясь в нем и не имея сил всплыть на поверхность.
Момент, когда все закончилось, я пропустил. Сквозь веки мягко светило солнце. Способность мыслить и адекватно воспринимать реальность медленно возвращалась, отвоевывая позиции у раскалывающей сознание боли. Первое что я почувствовал, была железная кружка и чья-то рука под головой:
— Попей, парень. Полегчает, — раздался хриплый голос.
Не задумываясь о том, кто это такой добрый, я наклонил голову и сделал большой глоток. Крепкий ароматный чай прокатился по горлу и ухнул в желудок. Только в этот момент я осознал, как сильно хочу пить. Перехватив кружку за ручку и осушив ее за пару секунд, я открыл глаза.
На меня смотрело добродушное морщинистое лицо в обрамлении седой бороды. Тот самый дед, что сидел на пороге, довольно кивнул и, поднявшись с кровати, направился обратно: