— А если не вернешься — мне, значит, в милицию звонить и потом объяснять, что я тебя нигде не закапывала?
— Ну вроде того. Скажешь, куда пошел, откуда приехал, во что был одет.
— Ну и зачем?
— Чтобы они знали, где искать, да и…
— Не, мне-то это все зачем? — Она вновь вытащила ступню из шлепанца и стояла перед ним, будто девушка из рекламы йоги — только обгоревшая, чумазая и без белоснежной улыбки. — Еще и сумку твою тащить…
— Я тебе, как вернусь, пять сотен дам. За то, что вещи у себя подержала.
— Пять сотен? Этим вечером? — Она задумалась.
— Ага. А я на последнем автобусе вместе с грибами поеду обратно в Смоленск.
— С грибами… — протянула девушка. — Ну ладно. Сумка твоя у меня до вечера полежит. Но — на ночь не оставлю. Пропустишь автобус свой — ночуй где хошь, а к себе не пущу. Напускалась уже.
— Я и не думал…
— Вот и правильно. — Она на ходу втиснулась в скинутый шлепок, шаркая ногами, подошла к Семену и протянула ему руку. — Марина.
— Семен. — Он пожал ее ладошку.
— Я Никитина. Живу за кладбищем, ближе к бывшей общаге. Желтое крыльцо.
— Это хорошо.
— Что хорошо? Крыльцо желтое?
— Да нет же. Что живешь близко. От остановки недалеко совсем.
— Недалеко, да что в этом толку? Все равно хрен отсюда уеду. — Она выпустила ладонь Семена и, отвернувшись, зашагала по асфальту. — Пойдем уже, грибник. Сумку свою сам тащить будешь, я по жаре ленивая.
Семен рассмеялся, подхватил одной рукой ведро, другой — расстегнутую сумку и побежал вслед за Мариной.
Жданово
Идти и правда было недалеко — каких-то десять минут. Марина шла молча, сложив руки на груди и изредка поглядывая через плечо на Семена, который всю дорогу смотрел по сторонам, примечая знакомые детали в изменившейся за двадцать лет местности. Вот расколотая молнией ветла у дороги, на которой они крепили тарзанку. Тарзанки уже не было, но вокруг ветлы желтела вытоптанная трава — видать, дети все еще лазают. Вот — виднеется вдалеке водокачка с гнездом аиста на ней — точно такая же, как в детстве, разве что аисты, должно быть, уже другие. Промелькнул по левую сторону кирпичный магазин, на скамейке у которого несколько детей поедали мороженое. Дети, продолжая жевать, проводили их внимательными глазками.
— Мы в детстве тоже в этот магазин бегали за мороженым, — сказал Семен.
— Не в этот, — бросила через плечо Марина. — Тот сгорел четыре года назад, один кирпич только остался. Потом перестраивали.
— Что же у вас тут горит-то все подряд? — удивился Семен.
— Не нравится — уезжай. — Марина покосилась в сторону магазина. — А вообще — это бывший владелец сжег. Колька Рогов. Не пошло у него — вот он и решил сжечь. Теперь сидит. Скоро выйти уже должен.
— Понятно. — Семен ускорил шаг и поравнялся с Мариной. — А ты тетку мою знала?
— Знала. Ну так — здоровалась, когда в магазине видала. Но в гости не ходила.
— Я у нее тут полтора года провел, когда…
— Ты рассказывал, — перебила его девушка. Они поравнялись с кладбищенской оградой, и Марина ускорила шаг. — Почти пришли. Сейчас кладбище закончится — и дом мой уже видно.
— А не страшно?
— Чего?
— Рядом с кладбищем жить?