— Что-то не так, — сказал я с дрожью в голосе, — Очень тихо.
Круз хныкал. В нашем сундуке с игрушками лежал старый пластиковый стаканчик из KFC. Он был полон зеленых пластмассовых солдатиков. Я высыпал их и сказал Крузу, чтобы он сходил туда. Он попросил нас смотреть в другую сторону. Когда он закончил, я сдернул брезент с подоконника и выдернул скобы, чтобы опрокинуть стаканчик. Мне было грустно за Круза, когда мы слушали плеск. Он всегда был застенчивым и легко смущался.
Бо велел нам держаться вместе и перестать дрожать.
— Я собираюсь проверить, что происходит.
— Нет, — сказал я. — Останься.
Мой голос не был похож на мой собственный.
— Разве ты не видел, как эта штука двигалась под ее лицом?
Бо посмотрел на свою руку, лежащую на дверной ручке. Тогда он показался мне мужественным, словно кто-то из телевизионного шоу.
— Я должен, — сказал он. — Это моя работа, и я не справлялся с ней. Я не должен был отпускать тебя вчера вечером. Мне очень жаль. Можешь взять пасхальное яйцо, которое я хранил в морозилке.
Мы смотрели, как он на цыпочках скрылся из виду, как за ним закрылась дверь. Я затаил дыхание. Казалось, что дом живет в ожидании. Прошло несколько минут, и мы услышали его безумный крик.
Круз вцепился в меня, просил не оставлять его, когда я подбежал к двери и распахнул ее. Его ногти впились в мою плоть. Он прижался ко мне, пока я крадучись шел по коридору, который тянулся до Т-образного перекрестка. С одной стороны была гостиная. С другой — спальня мамы и папы. Дверь была приоткрыта на дюйм или два, и через щель я увидел тень.
Меня охватило жуткое ощущение неминуемой опасности, будто за мной наблюдают и вот-вот случится что-то плохое.
У тени были серебряные глаза, и от нее пахло "Таулой Стронг". Она вздрогнула, увидев на ковре мелькнувшую фигуру, и бросилась к двери, чтобы захлопнуть ее.
— БЕГИ! — успел выкрикнуть Бо.
Дерево застонало под ее весом. Потом раздались царапающие звуки.
— Блядь, кролик, — услышал я рык матери. — Убью!
Я был напуган как никогда. Круз взвизгнул, когда я потащил его из дома. Я не остановился, чтобы выключить рождественские гирлянды, как полагается, — это была одна из моих обязанностей, помимо стрижки газона и заколачивания забора, когда он расшатывался. Я всегда считал, что именно работа по дому, постоянное выполнение всех обязанностей, заставляет солнце всходить и заходить, как будто это сила, которая заставляет мир вращаться. Все обязанности — не только мои собственные. Миллионы людей ходят на работу, птицы охотятся за своими детенышами. Но я не выполнил свою работу, рискуя всем и вся, и вместо этого мы побежали. Свет остался включенным. Вся энергия ушла впустую. Я ожидал услышать мамин крик или увидеть, как она бежит за нами, хватая и выворачивая нам головы, чтобы запихнуть в свой грязный мешок.
Она так и не появилась. Это было больнее всего.