— Что за хрень? — Ефимов с удивлением почесал щеку.
— А вот такая, брат Федор, — Альберт достал новую сигарету, совершенно забыв о полной рюмке. — Удалось узнать, что за шустрый малый там обосновался. Оказывается, не хрен собачий с горы, а целые княжич!
— Проблема, — сразу сообразил Федор. — Высокородные на сделку не пойдут. Если взяли развалюху, значит, имеют на нее виды. Чей княжич-то?
— Да Мамонов, сын якутского князя, — небрежно ответил Альберт, не заметив, как затянулись злобой глаза у Ефимовых, причем, у всех троих.
— Точно? — Федор лихо осушил рюмку и закусил ароматной грудинкой.
— Ты чего так напрягся? — усмехнулся Воскобойников, окутываясь дымом. — Знакомы?
— Даже слишком, — процедил Ефимов. — Из-за него и попал в клещи ГСБ. Мытарили больше месяца, как вообще в тюрьму не загремел.
— Ага, слышал про тебя, но не думал, что причиной ареста стало причинение вреда высокородному, — без усмешки произнес Альберт. — Морду ему набил, что ли?
— Скорее, он мне, — не стал раскрывать истинную причину, почему его упекли в подвалы Лубянки. — Да еще так дело обставил, обвинив меня в применении блокиратора… как его… Рипли!
— Серьезное обвинение.
— Из-за этого и мурыжили!
— Хочешь долг вернуть? — пристально взглянул на него Воскобойников.
— Мечтаю, — отмахнувшись от предупредительного покашливания Кости, сказал Федор. — Но сдуру лезть на кулаки одаренного не хочу.
— Да и не нужно. Можно все попроще обстряпать. Судя по всему, княжич вложился в какие-то проекты. Вот и надо их уронить. Только чтобы он знал, за что пострадает.
— Там кто-то живет?
— Постоянно — один. Вороном зовут. С моими «волчатами» уже успел пообщаться. Видимо, за охранника там. Иногда на ночь остаются двое-трое мужиков. Тоже механики. Студия работает днем. Деваха там красивая периодически появляется. Машина у нее стильная, цвета шоколада. «Спектра». Видел я эту певицу. Достойная фигурка, скажу тебе.
— Певица? — голос Федора внезапно сел. — А имя ее не знаешь?
— Нет, не знаю, — покачал головой Воскобойников.
— Ну и гад же он! — вырвалось у парня, сообразившего, о ком идет речь. — Из-за него чуть на каторгу не угодил, а теперь еще и бабу мою увести решил!
— Ты про Анжелу, что ли? — удивился Архип. — Окстись, братец! Какая она тебе баба? Да еще с какого-то перепугу решил, что твоя! Дворянка самая настоящая, не тебя ровня. До сих пор успокоиться не можешь?
Альберт с интересом посмотрел на распалившегося Федора и незаметно кивнул Митяю, чтобы наполнил рюмки.
— Не думал, что подобные треугольники существуют, да еще такие страстные! — губы Воскобойникова тронула улыбка.
— Какой треугольник? — не сразу понял Ефимов.
— Любовный. Княжич, молодая дворянка-певичка и купчик.
— Ты говори, да не заговаривайся! — набычился парень. Сжав кулаки, он с угрожающим стуком положил их на стол. Вилки и тарелки подпрыгнули на месте. — Могу и приложить!
— Успокойся, Федор, — Альберт резко изменил интонацию. Теперь его голос звучал отрывисто и сухо, подобно щелчку кнута. — Мне плевать на ваши романтические отношения. Сами разберетесь. Я сюда пришел не водкой наливаться, а о деле говорить. Значит, так. Нужно в кратчайший срок разобраться с усадьбой Лифантьева. Сделать так, чтобы этот Мамонов сам продал землю, и причем, задешево.